18 марта — 29 апреля 1907 в доме фабриканта М. С. Кузнецова на Мясницкой состоялась выставка "Голубая роза", организованная владельцем журнала "Золотое руно" Н. П. Рябушинским.
Выставка объединила художников, считавших себя последователями В. Э. Борисова-Мусатова и близких французскому символизму, особенно группе "Наби". Название "Голубая роза", предложенное, возможно, В.Я.Брюсовым, обозначало поиски неведомого идеала, обращаясь к любимому романтизмом цвету и образу.

С. К. Маковский: "Когда войдешь в эту маленькую часовню, декорированную с умением старого вкуса, сразу чувствуешь, что "Голубая роза" не только "цветок теплицы", но весенний цветок мистической любви. Так далеко—и от суетной обыденности европейских сецессионов и от будуарной элегантности выставок Дягилева".
Среди участников: Н. П. Крымов. П. В. Кузнецов, Н. П. Рябушинский, Н. Н. Сапунов. М. С.Сарьян. С. Ю. Судейкин, П. С. Уткин, А. В. Фонвизин, скульптор А.Т. Матвеев
"Голубая роза"

Для художников "Голубой розы" были характерны декоративная стилизация, мистико-символистские тенденции. Они проявились в типичных ирреально-романтических пейзажах ("пейзаж-мечта", "пейзаж-воспоминание"), натюрмортах экспериментального характера, самодовлеющей цветовой гамме, подчеркнутом эстетизме, нарочитой странности, в разрыве логических связей между реальным миром и творческим воображением.

Отзывы прессы:

Бренн <Р.Бреннер>. «Голубая Роза» // Вечерняя заря. 1907. № 1980. 27 марта. С.3.

Их общее объединяющее стремление — искание новых форм. Все они молоды, смелы, но… не все талантливы. <…>
В маленькой, изящной гостиной, обитой серым бархатом, приютился изысканный Н. Милиоти.
Музыка в красках…
Стремление дать прежде всего красочное созвучие, независимо от формы, от рисунка; дать тот или иной доминирующий гармонический тон. Кое-где чистая гармония (преисторический пейзаж), кое-где, как неясная мелодия, мерцает рисунок (декоративное панно).
Превосходны вещи Сапунова. Всюду сцена: и за рампой, и в жизни. То, что вокруг себя видит художник, он видит, «как на сцене». <…> Сапунов, несомненно, наиболее талантливый из всех участников выставки. И как стилист, и как очень чуткий колорист.
Наряду с ним по степени талантливости стоит Кузнецов, хотя ряд выставленных им панно значительно уступает его прошлогодним вещам. Как всегда интересны по изысканности его рисунки.
Если Кузнецов солнце, Судейкин луна, а между тем последний в двух своих несомненно талантливых эскизах: «Каприччио» и «Les esthetiques», нашел бы более интересный материал для развития своей художественной индивидуальности.
Феофилактов, до сих пор слабо повторявший Бердслея, кажется, вступает на самостоятельную дорогу. Два выставленных им рисунка («Дьявол» и «Диалог») великолепны и в смысле техники, и в смысле формы. <…>
Искание новых форм — неизбежное условие существования искусства. Горе, когда за это берутся бездарности…
На выставке «Голубой Розы» целый ряд ярких образов такого «творчества». <…> Уткины, Сарьяны, Кнабе, все это — ряд уродливых кривляний, галерея истерических воплей.
Но есть на выставке и не «вопли», а просто бездарная мазня. <…> Это вещи г-на Рябушинского. Между ними особое внимание обращает небольшой испачканный листочек бумаги; внизу надпись: «Крылья (посвящается Врубелю)».
Да, на таких крыльях далеко не улетишь!

С-н А.В. <А.В.Скалон>. Выставка «Голубой розы» // Русские ведомости 1907. №69 25 марта. С.5.

Эта выставка представляет из себя, как сказал современный «эстет», экстракт эмоционального искусства, где исполнители признают только эмоцию и ею заменяют все: мысль, форму и, пожалуй, самый рассудок.
Когда вы входите в помещение выставки, то сразу не можете сообразить, где вы находитесь: маленькие, полутемные, странно декорированные кабинеты, обилие сильно пахнущих цветов, — обстановка, как бы рассчитанная на то, чтобы посетитель сразу одурел и, утратив всякий критерий, ощутил ту эмоцию, которая лежит в основе творчества всей интересной компании. <…> Характер произведений загадочен,.названия — сильны.
Вот — «Предчувствие девы»¹, вот «Гермафродит»², вот «Увядающее солнце»³, «Преисторический пейзаж»⁴, сказки и сны, вроде «Человека с газелями»⁵ или «Кобылицы» ⁶. Тут же «Les esthetiques»⁷ и «Мои ночи: торжество в небе, бледные спящие, под шатром засыпающим» ⁸ и т. д. и т. д. А вот «Вулкан»⁹ (впечатление) и «Рождение дьявола»¹⁰и просто «Дьявол»¹¹. <…> Форма совершенно соответствует содержанию, и в основу изображения кладется не знание и знакомство с техникой живописи, а все та же эмоция. Таким образом, в конце концов мы доходим до более точного определения выставки. Это — не выставка картин; здесь мы видим изображение эмоциональной каббалистики, выставку символических знаков, понятных лишь избранным.

Ист. — А. Крусанов. Русский авангард. Том 1. Книга 1.