Организована группой Бурлюка «Венок — Стефанос», группой Кульбина "Треугольник" и редакцией журнала «Сатирикон» (см.: Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л. Золотой век художественных объединений в России и СССР (1820-1923): Справочник. СПб., 1992. С. 313-315).

Экспонировались рисунки классиков и писателей и поэтов старшего поколения (Пушкина, Л. Толстого, Салтыкова-Щедрина, А. Жемчужникова, Тургенева, Случевского, В. Соловьёва, Чехова, М. Горького), поэтов и писателей-символистов (Н. Минского, Л. Андреева, А. Блока, А. Ремизова, В. Мейерхольда, Н. Евреинова, А. Белого, С. Городецкого, М. Кузмина, В. Гофмана, А. Толстого, М. Волошина, В. Иванова), а также В. Хлебникова

Также была показана живопись Бурлюка, Крученых, Шмит-Рыжовой. И еще - стильная мебель; французские и голландские афиши, народная скульптура из собрания С.Городецко­го.

Бурлюк вспоминал: "«В 1910 году на углу Невского и Александровского сада в Питере я организовал первую выставку: «Рисунков русских писателей». Я посетил Венгерова, достал у него рисунки Пушкина, Лермонтова. Там были представлены мной манускрипты и картины Андреева, Городецкого, Шаляпина (очень хорошие), Хлебникова, Васи Каменского, блиставшего своими расчудесными стихо-картинами, Николая Ивановича Кульбина, имевшего генеральские эполеты и связи с критиками. Кульбин написал и предисловие к каталогу, в котором звучала такая фраза: «Письма от писателя мы ждём, как прихода лучшего друга».

К открытию выставки приурочен выпуск сборника «Студия импрессионистов». В сборник включена статья Кульбина “Свободное искусство как основа жизни: Гармония и диссонанс”, среди прочего, посвященная проблемам цветомузыки. Опираясь на практические опыты З.В. Унковской (на них ссылался в своей книге и Кандинский) и таблицу звуко-цветовых ощущений, составленную Н. Римским-Корсаковым, автор стремится установить возможную связь между основными цветами спектра, с одной стороны, и с миром звуков и чисел — с другой.

Также напечатаны: стихи А. Борисяка, Д. Бурлюка (“Праздно голубой”, “Зеленое и голубое”, с. 46), Н. Бурлюка и В. Хлебникова (знаменитый ор. 2 “Заклятие смехом” и op. i “Трущобы”, с. 47-48); статьи А. Балльера “Wagang” о яванском кукольном театре (с. 28-30), А. Борисяка “О живописи музыки” (с. 42-44) и эссе А. Гидони “Царевна и луна”. Большую часть сборника занимает монодрама Н. Евреинова “Представление любви” с обширным предисловием автора, содержащим пространные рассуждения о природе этого жанра. Иллюстрации к драме (воспроизведенные тоновой и трехцветной автотипией) исполнены Н. Кульбиным (3) и Л. Шмит-Рыжовой (2).

Сегодня книга знаменита прежде всего благодаря первопубликации в ней стихотворения Хлебникова "Заклятие смехом", а также кубистического рисунка Бурлюка "Обнаженная"

Хлебников

ЗАКЛЯТИЕ СМЕХОМ

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных — смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Слово "смехач" было выдумано и впервые употреблено в известном, отмеченном премией произведении важного для Хлебникова автора - в "Чертике" Ремизова.

Роман Якобсон определил «Заклятие смехом» как „сложную тавтологию, обнажающую метод “произвождение” (Paregmenon) классической риторики”.

Бурлюк. Обнаженная

В начале 1910 Хлебников ушёл из «Академии стиха» Иванова, потеряв надежду на публикацию своих произведений в журнале «Аполлон». В конце 1909-в начале 1910 он разразился стихотворными «сатирами» («Передо мной варился вар…», «Карамора № 2-й») и пьесами «Чертик» и «Маркиза Дэзес», направленными против «Аполлона» и «Академии стиха». В феврале 1910 года в Петербург вернулся первый «издатель» и друг Хлебникова, Василий Каменский,. Он привел Хлебникова к Гуро и Матюшину, у которых тот впервые встретился с приехавшим в Петербург Бурлюком. (См. в неопубликованных воспоминаниях Бурлюка: «… Через несколько дней после этой встречи я отправился за Хлебниковым на Волково кладбище, где он жил у купца на уроке за комнату, чтобы перевезти его к себе на Каменноостровский…»)

В целом книга представляет пародию на выставки русских "импрессионистов", которых так ценит в то время журнал "Аполлон" - Чюрлениса, Врубеля, Анисфельда, Борисова-Мусатова.

Это типа Чюрленис

Это типа Анисфельд

Это типа Врубель

Это типа Борисов-Мусатов

Маковский, рецензируя выставку в "Аполлоне" сделал вид, что не понял, что она пародийная. То же самое сделал и Измайлов в "Биржевых ведомостях".

Подчеркивая антисимволистский характер всей затеи, Бурлюк распространял на выставке анонимную листовку «По поводу “Художественных писем” г-на А. Бенуа». При этом главный устроитель выставки, Кульбин, тут же отправил Бенуа извинительное письмо. А потом Ларионов опубликовал ее в последнем номере «Золотого руна» под псевдонимом "С.Г.".

Литература:

Каталог совместной выставки групп «Треугольник» и « Венок-Стефанос». Март 1910]. СПБ.; Типография журнала «Сатирикон». С.-Петербург

Об одной пародии на Хлебникова

Реакция прессы

С. Маковский

… Выставка "Венка" и "Треугольника" вместе с его трогательно-наивным устроителем г.Кульбиным, написавшим в книжке, приуроченной к открытию выставки, вводную статью "О жизни, смерти и прочем". Простодушные читатели, наверно, считают г.Кульбина безумцем. На меня же, должен признаться, вся его деятельность производит впечатление чего-то донелья неумного и безвкусного. Русская живопись, должна была, действительно зайти в тупик, если вождем ее молодых дерзаний сделался военный врач, сочиняющий такие афоризмы: "Смерть - покой жизни, а не отсутствие ее. Нета нет. Смерть похожа на круг: в ней нет только начала и конца; остальное все есть". Или : "В психике человечества есть неправильности. Примеряя к ней совершенную гармонию, мы убеждаемся, что эта риза не вполне идет человеку. Для горбатого портной изменяет часть покроя платья. Человеческая гармония приспособляется к человеку". Или: "Крылья орла работают не беспорядочно, а по прочным законам, которые и являются теорией орла". Или: "Толстой - солнце. Но в его эрудиции пренебрежены науки Мефистофеля. И вот - к изумлению многих - на солнце есть пятна". Или: "Сегодня в трамвае один из столпившихся там людей говорил: "Мои дочери после удовольствия приходят в дурное расположение духа и страдают". Трамвай остановился, пассажиры переменились, и осталось невыясненнымне увеличивается ли наоборот способность этих дочерей к удовольствию после настоящих страданий. Вероятно, это так".
Цитирую эти потрясающие размышления вовсе не смеха ради. Мне, во всяком случае, не только смешно. Есть что-то трагически-беспомощное, и в то же время знаменательное во вссей этой выставке г.Кульбина - и сам он, на фоне ее, со своими комическими философствованиями, вызывает чувство досады, похожее на глубокую и бессильную жалость". ..

… Гораздо больше "Союза" нашумел "Треугольник" - соединенная выставка "последователей" Н.Кульбина, группы "Венка" и рисунков-автографов писателей. Кстати сказать, смешна и непонятна цель этого отдела. устроенного при "Треугольнике". Ведь если искать разносторонности у художественных деятелей. то в равной мере возможет "концерт скульпторов", балет при участии архитекторов или архитектурный памятник, построенный музыкантами. Такая выставка если и представляет какой-нибудь интерес для психолога, то совершенно неуместная рядом с произведениями искусства, хотя бы и такого, как его понимают участники "Треугольника". Еще комичнее - какие-то подпольные листски с безграмотным текстом анонима, раздаваемые на выставке"…

«Художественные итоги»; хроника «Художественная жизнь» // "Аполлон", 1910, № 7)

А. И. (А.А. Измайлов)

«Усмейные смехачи» или курам насмех

«Нельзя представить ничего забавнее, как пользование пережитком, давно отошедшим в вечность.
Какой фурор произвел бы шутник, которому вздумалось бы прокатиться по улицам Петербурга на трехколесном велосипеде или в шарабане блаженной памяти Коробочки!
Сейчас на саженном велосипеде с маленьким колесиком катается группа, должно быть, молодых людей, объединившихся в сборнике «Студия импрессионистов» и мечтающих о невозможном, - о возрождении декадентства чистейшей первичной фазы.
В сборнике есть часть теоретическая и чисто художественная.
В художественной выдвигается Виктор Хлебников, который отселе может стать знаменитостью, как поэт, побивший предельный рекорд бессмыслицы и далеко оставивший за собою даже первобытных Емельяновых-Коханских.
Вот его «Заклятие смехом», - опус 2-m. <следует цитата>
Если судить по настроению, достигаемому поэтом, - он влез на самую крайнюю высоту призвания: пьеска превратит в усмейных смехачей всех кур от Малой Охты до Куоккала.
Есть в «Студии» и другие поэты, но где же им до Хлебникова! Синице противу соловья не сделать, - как говорил покойный Горбунов»

Биржевые ведомости. Веч. вып. 1910. № 11717. 17 мая. С. 5.

Саша Черный.

Чехарда. (На выставке "Четырехугольника")

Комната первая — пейзажи

Зритель в штатском (оглядываясь). Веселенький сарайчик. Вот только почему на одной стене фиолетовые обои с розовыми капочками, а на другой розовые обои с фиолетовыми капочками? Не симметрично…

Бродячий художник. Профан!

Зритель в штатском. Вот именно — профан. Я, извините за выражение, из провинции приехал, и у нас, знаете, принято все четыре стенки одинаково оклеивать. Для глаза приятнее…

Бродячий художник. Да какие же это, к дьяволу, обои? Взгляните в каталог, что там написано: № 27. «Вечер в деревне». Александр Груздь. Кажется, ясно! Вон перед вами висит.

Зритель в штатском. Прейскуранта я, простите, не купил из экономии, а только насчет «Вечера в деревне» вы шутить изволите. Вечером солнце в деревне, равно как и в городе, — садится, а здесь вместо солнца радуга и какое-то вообще конфетти. Кроме того, где здесь, спрашивается, деревня?

Бродячий художник. Реалист!

Зритель в штатском. Вот и ошибаетесь. Я, собственно, из пятого класса гимназии, но, думаю, что образование мое здесь ни при чем. Напрасно намекать изволите. Вечер от кулебяки, слава Богу, отличить можем… (обиженно отходит).

Дама с лорнетом. Как нежно! Павел Иванович, запомните рисуночек, я себе такой материей канапе обобью.

Супруг с одышкой. Щечки у тебя малиновые, голубчик. Не подойдет — больно драконистый узор!

Девушка в пенсне. Наглое издевательство! Полное отсутствие рисунка! Никакого содержания! Ни малейшей логики!

Бродячий художник. (в сторону). Кобыла.

Скромный юноша. Как это они рисуют такие вещи?

Желчный господин. Берется, видите ли, кошка или кот — безразлично-с. Окунается в краску — в желтую, изумрудную, в фиолетовую, по преимуществу. Потом заворачивается в полотно и кладется под пресс. Получается картинка, а дураки ходят и деньги платят. (Злобно фыркает и идет к выходу.)

Багровый военный. За это бьют морду! Послушайте, лысый, вы, кажется, здесь распорядитель? Потрудитесь вернуть мне деньги. Живо!

Устроитель. Не волнуйтесь, полковник! В чем дело? Что вызвало ваше недоумение?

Багровый военный. Что?! Недоумение? Бешенство, а не недоумение, презрение, милостивый государь, — я жажду немедленного уголовного преследования. Деньги!

Устроитель. Но, полковник, неужели вот это полотно не вызывает ваших детских воспоминаний, когда вы…

Багровый военный. Когда я лежал в пеленках? Да! Вызывает! Последний раз вас спрашиваю — вернете мне деньги?! Раз, два, три…

Устроитель, (испуганно). Извольте, извольте…

Комната вторая — портреты

Наивный обозреватель. Скажите, этот портрет нарисован в профиль?

Бродячий художник. (осторожно). Да, в профиль. А что?

Наивный обозреватель. Отчего же у него два глаза на одной щеке?

Бродячий художник. Художник хотел выявить…

Наивный обозреватель. (торопливо). Что он хотел выявить?

Бродячий художник. (тоскливо). Посмотрите в каталоге.

Наивный обозреватель. В каталоге сказано «Портрет сестры». № 25.

Бродячий художник Ну вот. Чего же вам еще надо?

Наивный обозреватель. Гм.

1-й сумасшедший (тихо). Дон Педро! Как вы думаете, за нами не будет погони?

2-й сумасшедший (тихо). Нет, ваше святейшество, я устроил на койках два чучела. Совсем как живые!

1-й сумасшедший Мне здесь нравится… Посмотрите, дон Педро, какая красавица: верхняя губа зеленая, нижняя голубая. Ой, у нее живот с глазами!

2-й сумасшедший. Перекреститесь, ваше святейшество, это наваждение.

1-й сумасшедший. А отчего у нее четыре ноги?

2-й сумасшедший. Для скорости ходьбы, ваше святейшество.

1-й сумасшедший. Я ее куплю. Она мне нравится!

Устроитель (взволнованно и недоверчиво). Вы хотите купить эту картину?

1-й сумасшедший. Да, я даю за нее 300 000 дукатов! Только велите сделать к ней бриллиантовую раму.

Устроитель (осторожно). Вы не принадлежите к нашему кружку «четырехугольных» художников?

2-й сумасшедший. Нет, он — атлантический посол. Будьте спокойны, я вам могу за него поручиться.

Устроитель (поспешно ретируется). Фу, черт!..

Интеллигент. Вы, наверно, знаете, что это дыня?

Бродячий художник. Безусловно «Nature morte».

Интеллигент. Отчего же в каталоге сказано: «Голова мудреца»?

Бродячий художник. Опечатка.

Интеллигент В таком случае, извините.

Близорукая старуха. А это что, Манечка?

Внучка (сердито). Это парикмахерская вывеска, бабушка.

Близорукая старуха. Господь с тобой, Манечка, как же она сюда попала?

Внучка (сердито). Отстаньте, бабушка! Заплатили — смотрите, нечего спрашивать!

Обыкновенный человек. Послушайте, г. устроитель! А ведь король-то голый.

Устроитель (опешив). Какой король?

Обыкновенный человек. Андерсеновский. (Возбужденно.) Да что вы дурака валяете? Ведь это же не картина! А? (Кричит.) Ведь это же не искусство, а собачья ножка!..

Устроитель (шепчет). Пойдемте в кассу, господин… Деньги можно обратно, вы не кричите только.

Обыкновенный человек. Деньги? Деньги оставьте для гг. художников. Купите им фунт стрихнина, я доплачу, если будет недоставать. И пусть они перелопаются.

1-й сумасшедший Ей-богу, здесь интересно, дон Педро!

2-й сумасшедший Да, ваше святейшество! Давайте здесь жить…

1-й сумасшедший. (оглядываясь). Нет… боюсь. (Таинственно.) Здесь можно с ума сойти…

Голос из соседней комнаты. Ка-ра-ул!!!

1-й сумасшедший. (задумчиво). Слушай, вернемся назад.

2-й сумасшедший. (задумчиво). Вернемся.

(Уходят.)

<1910>

Солнце России. 1910. № 11. С. 10.

Искатель жемчуга (Перцов П. П.)

Из: "Литературные ракушки"

«Вышла в свет некая «Студия импрессионистов». Там, разумеется, открывают новые пути русской поэзии. Вот «Opus 2-m» (заглавие, как видите, не то из тетради композитора, не то из ученической тетрадки по алгебре) — «Заклятие смехом» г. Хлебникова: <следует текст>
Бедный Бальмонт! Как, должно быть, ему икается в его «прекрасном далеке» от всех его бесчисленных «продолжателей»»

Новое время. 1910. 9 июля. No. 13328. Стр. 3

Корней Чуковский

«Русскому (московскому) футуризму три года. Он начался накануне войны очень мило, как-то даже застенчиво, даже, пожалуй, с улыбочкой, хоть и с вызовом, но с таким учтивым, что всем было весело и никому не обидно.
В 1910 году в несуразном альманахе «Студия» некто никому неизвестный напечатал такие стихи: <следует цитата> Смехачи, действительно, смеялись, но, помню, я читал и восхищался. И ведь действительно прелесть. Как щедра и чарующе-сладостна наша славянская речь!»

Из: Собрание сочинений. Т. 8. М. 2004. С. 65

Из газетного отчета о выступлении Маяковского в 1913
«Вся без различия течений и настроений поэзия до футуристов — определяется Вл. Маяковским, как «серая масса» и всецело отвергается. Новая поэтическая эра считается с пресловутого стихотворения Хлебникова «О, засмейтесь смехачи», цитируемого оратором к великому удовольствию публики»
По: Крусанов А. В. Русский авангард 1907 — 1932. Исторический обзор. Т. 1. Кн. 2. М. 2010. С. 249).

Георгий Иванов

Из "Петербургских зим", 1928

«Летом 1910 года, на каникулах, я прочел в "Книжной Летописи" Вольфа объявление о новой книге. Называлась она "Студия Импрессионистов".
Стоила два рубля.
Страниц в ней было что-то много, и содержание их было заманчивое: монодрама Евреинова, стихи Хлебникова, что-то Давида Бурлюка, что-то Бурлюка Владимира, нечто ассирийское какой-то дамы с ее же рисунками в семь красок.
Я эту "Студию" выписал. Потом, у Вольфа, мне рассказывали, что я был одним из трех покупателей. Выписал я, выписала какая-то барышня из Херсона и некто Петухов из Семипалатинска. Ни в Петербурге, ни в Москве - не продали ни одного экземпляра. Только мы трое не пожалели кровных двух рублей, не считая пересылки, за удовольствие прочесть братьев Бурлюков с ассирийскими иллюстрациями в семь красок. <…>
"Студия Импрессионистов" внешностью не разочаровала. Формат большой, длинный, обложка буро-лиловая, с изображением чего-то непонятного: может быть, женщина, может быть, дом. Ассирийские рисунки тоже были недурны, хотя семь красок оказались преувеличением. Красок было две, все тех же -- бурая и лиловая. Содержание же, "сплошное дерзанье", - просто меня потрясло. С завистью я перечитывал стихи про оленя, затравленного охотниками: <…>
Или знаменитых впоследствии "Смехачей" - "о, рассмейтесь, смехачи, смеюнчики, смеюнчики…"
Не то чтобы мне очень нравилось: Бальмонт или Брюсов были мне гораздо больше по душе. Но как не позавидовать смелости и новизне?
Что все это крайне ново, смело и прекрасно, не оставалось сомнений после вступительной статьи редактора студии Кульбина, очень истово это объяснявшего.
Я перечел эту статью с почтением.
Потом с завистью монодраму - переворот в драматическом искусстве - как она тут же рекомендовалась.
Потом "Смеюнчиков".
Потом снова монодраму…
Естественно, что "еще потом", через недели две, я отправил на почту заказной пакет с десятком буро-лиловых стихотворений без определенного размера и с сопроводительным письмом на имя редактора Кульбина»

Футурист

Из сборника «Издание студентов сумского землячества при Харьковском университете», 1914

Смехом смейтеся смехотно! –
Смехотворчества смехун
Рассмеянствует хохотно,
Рассмеялищ хохотун.
Нерассмеянных смеялищ
Смехом смейно рассмеши,
Смех смехотных рассмеялищ
Усмеянствуя смеши.
Смейно, смейно, смейно, смейно…
Смех смехиссимо смехов
О иссмейтеся рассмейно –
Смехом смеяльных смехов!

Я смеярин усмеялищ
Смехотворчества царек.
Из смехиссима смеялищ
Кинул смеева пучек.
Зарегочет каждый смейно,
Фу-ты, ну-ты не робей!
Каждой рожею усмейно
Смех смеярин овладей.