Гениальная художница Ольга Розанова в 1918 году умерла от дифтерии в тридцать два года. Она прожила короткую жизнь, но успела сделать чрезвычайно много. Сохранилось более 350 ее живописных и графических работ, более 80 произведений (в основном ранняя живопись и графика) в 1924 году были признаны «не имеющими художественной ценности» и списаны из закрывшегося Музея живописной культуры; в настоящее время их местонахождение неизвестно, но скорее всего они были уничтожены.

Розанова вступила в петербургский авангардный «Союз молодежи» в 1912-м и сыграла важную роль в дальнейшем развитии общества. Была экспонентом большинства авангардных выставок 1912— 1917 годов (в том числе — «Бубнового валета»). «Откликнулась» на все стили русского авангарда, от кубофутуризма и алогизма до супрематизма и беспредметности. В соавторстве с поэтом Алексеем Крученых делала рукописные и малотиражные футуристические книги. В этой специфически русской области книжного искусства она стала одним из ведущих художников. Также работала как художник-прикладник (рисунки для тканей, проекты женской одежды и аксессуаров). Писала стихи, в том числе заумные. Много сил отдала организации и устройству художественной жизни в первые послереволюционные годы.

Одной из последних новаций Розановой была так называемая цветопись. В январе 1917 художница начала работать над картинами с «преображенным колоритом» (так она писала в письмах друзьям), в которых старалась преодолеть влияние Малевича и освободиться от канонов супрематизма. Собственно картины, написанные в стилистике цветописи, были сделаны Розановой незадолго до смерти, о чем свидетельствовала Варвара Степанова в своем дневнике (она писала: «Логически дальше надо уничтожить квадрат и идти по цветописи, что и делает Розанова летом 1918 года без всякого Малевича» 1).

Ольга Розанова. Беспредметная композиция (Цветопись), 1917. Холст, масло, 62,5 × 40,5см.
Из коллекции Государственного Русского музея, Санкт-Петербург

Марк Ротко. Оранжевый, красный, желтый, 1961. Холст, масло, 236,2 × 206,4 см.
Из частной коллекции

Сама Розанова термином «цветопись» не пользовалась. В письмах Андрею Шемшурину, коллекционеру и меценату, с которым Розанова делилась своими замыс- лами, она пишет: «Не будьте слишком строги к моей новой картине, боюсь, что преображенной она вам не покажется, но она острее по колориту всех тех, что вы раньше у меня видели. По стилю супрематическая» (17 января 1917 года); «Если успею, напишу для выставки картины с “преображенным колоритом”» (16 февраля 1917 года); «Найдете ли вы ее колорит преображенным, я не знаю, но я нашла для себя в ней новый путь к колористическим изысканиям, если он с преображенным путем не разошелся, то значит он возможен и в супрематической живописи» (9 июля 1917 года 2). О цветописи писала современница Розановой Варвара Степанова: «Ольга Розанова по существу своему живописец цвета. С самого раннего периода до последних своих достижений в области цветописи красной нитью в ее творчестве проходит цвет, которым она постигает видимый мир. Живопись Ольги Розановой вся сплошь игра и движение цвета. Цвет у нее живет, отсюда отсутствие фактуры, которая всегда мешает полному выявлению цвета. Цветом краски постигает Розанова не только видимую, но и духовную сторону жизни…»3.

Беспредметных картин Розановой, которые можно было бы идентифицировать с цветописью, сохранилось немного. Они отличаются оригинальностью живописных приемов, новизной в подходе к цвету и свету, как главным компонентам живописной системы. Новаторство и новизна идей Розановой в области цвета и света удивляют своей устремленностью в будущее. В этом отношении ярким примером представляется предполагаемый триптих 1917 года, состоящий из «Зеленой полосы» (Ростово-Ярославский музей-заповедник), «Желтой полосы» (ранее в собрании Георгия Костаки, в настоящее время в частном собрании, Швеция) и «Пурпурной полосы» (ранее Ростово-Ярославский музей-заповедник, уничтожена в 1930 году)4.

Цветопись Розановой не нашла продолжения и развития у современников. В марте 1917 года Малевич написал небольшую статью под названием «Цветопись». Александр Родченко сделал в 1918—1919 годах небольшую серию работ в цветописи.

Ольга Розанова. Зеленая полоса, 1917. Холст, масло. 71,2 × 49 см.
Из коллекции Государственного музея- заповедника «Ростовский кремль»

Барнетт Ньюман. Onement III, 1949. Холст, масло, 182,5 × 84,9см.
Из коллекции Музея современного искусства, Нью-Йорк

А вот в конце 1950-х — начале 1960-х годов два американских художника, Барнетт Ньюман и Марк Ротко — оба представители абстрактного экспрессионизма и выходцы из Восточной Европы, «открыли» схожие с цветописью живописные принципы. Произведений Розановой они видеть не могли, но некоторые их картины поразительным образом напоминают розановские. Они также демонстрируют главенство цвета и света, решают сходные живописные задачи. Прорыв Розановой парадоксальным образом материализовался через тридцать лет на другой части земного шара.

Цит. по: А.Сарабьянов. Прорывы русского авангарда // Проекции авангарда. Каталог-исследование. Автор-составитель Ольга Шишко. М., 2015. Издание Музейно-выставочного объединения «Манеж».

Примечания

1 Цит. по: Варвара Степанова. Человек не может жить без чуда. Письма. Поэтические опыты. Записки художницы. М., 1994. С. 68.

2 Цит. по: Ольга Розанова. «Лефанта чиол…». Сост. В. Н. Терехина и А.Д. Сарабьянов. М., 2002. С. 276, 278, 280.

3 Варст [В.Ф. Степанова]. Выставка Ольги Розановой // Искусство. 1919. №4. С. 3.

4 См. об этом: Нина Гурьянова. Ольга Розанова и ранний русский авангард. М., 2002. С. 176.