Как ни удивительно, это первая российская монография, посвященная основателю сюрреалистического движения, что, впрочем, автор склонна трактовать как курьез, а не закономерность. Название говорит не только о том, что работы Бретона — эдакий шкаф, где можно обнаружить любые элементы сюрреалистических теорий и практик. Исследователь подает Бретоновский сюрреализм как энциклопедический проект, как продолжение начинаний Дидро и д’Аламбера, нацеленное на суммирование культуры, а также специфическое обобщение и распространение знаний. Интересную, хотя лоскутную и реферативную, работу можно рекомендовать всем, кто хочет лучше разобраться в самом «долгоиграющем» авангардном течении XX века, которое сохраняет влиятельность по сей день.

«Отношение сюрреализма к оккультным наукам (так называемой Высокой науке) — особый вопрос, многократно поднимавшийся исследователями и так не получивший однозначного ответа. Напомним, что в 1929 г. во „Втором манифесте сюрреализма” Бретон призывал к „глубокой, истинной оккультации сюрреализма” (occultation profonde, véritable du surréalisme). Знаменитое выражение Рембо „алхимия слова” трактуется здесь буквально и переносит читателя к Николя Фламелю, Корнелиусу Агриппе, Гермесу Трисмегисту, Якобу Беме, Эммануилу Сведенборгу, Элиафасу Леви и т. д., а также к современникам Бретона — загадочному Фульканелли, автору „Философских обителей” и „Тайны соборов”, и Полю Шуанару, французскому математику и астроному, сделавшему попытку на основании теории вероятности построить математически точную астрологию. (…) Основная проблема, с которой сталкиваются интерпретаторы творчества Бретона, это трактовка механизмов совмещения эзотерики с антиклерикализмом, атеизмом и материалистическим мировоззрением. К этому добавляется и вопрос о „чудесном” — концепции заявленной в первом „Манифесте сюрреализма” и постоянно возвращающейся в творчестве Бретона, в том числе в его поздней статье „Чудесное против мистериального”: при всей своей расплывчатости, эта категория соотносится с примитивистскими тенденциями, с интересом к первобытным культурам и этнологии, дополняя европейскую историю оккультных наук, к которой обращается Бретон».