Оглавление
Его-Моя биография Великого Футуриста
(Понедельник)
(Вторник)
(Среда)
(Четверг)
(Пятница)
(Суббота)
(Воскресенье)
Восприятие Слова
Рожденье
На пристани на Каме
Школа
Кама
Птицы поют
Зима
Кем быть
У дяди Вани
Я и корабли
Почуял
Дебют
В Актерах
Наташа
1905-й
В одиночке
Пестрая судьба
Женитьба и Землянка
Затуманился и решил летать
Заграница
На аероплане
Каменка
Ю
Вчить-карм
Футуризм
В гостях
Его гениальность (Я о Нём)
Его Музей
Стенька Разин
Небо Давида Бурлюка
Критик
Лекции на Ай-Петри
В Стране Нарзании
Межсловие Анонимного Автора
Тифлис — Иван 3аикин
Каменский расковырянный кистью Давида Бурлюка
Благодарность
Революция
Речи
Лето на Каменке
Крылья
Дальше
Ялта зовёт
Василий Каменский — Живой Памятник
Эхх и мма и ну
Перелётный крик Лебедя
Книги Василия Каменского

Василий Васильевич Каменский
Его-Моя биография Великого Футуриста

Эту книгу свою во имя чуда посвящаю П.Е. Филипповой
– Автор.
Океанским крылом взмахнем по земле и полетим на великий пролом.
(Из кн. Девушки босиком)

Я — Василий Каменский
(Понедельник)
Эй, друзья писатели — гениальные головы — запомните:
1) К чорту выдуманную ерунду романов и всяческих повестей — гнусное вранье надоело — оставим это сморщенным от рожденья протоколистам.
2) Любая биография незаметного архивариуса — пускай коряво написанная — в мильон раз интереснее сочиненной похабщины на романической подкладке.
3) Необходимо Друзья временно объявить биографии живых гениев — единственными культурными книгами искусства — после Поэзии.
4) Поэтому: пишите, издавайте немедленно Ваши биографии — чья творческая жизнь полна откровений, взрывов, размаха, огня, сокрушений, молитв и проклятий.
5) Или пишите биографии Ваших Друзей или кого угодно, но только живых с полными именами, свидетелей вокруг и гордой правды.
6) Связывайте Вашу биографию с Вашим искусством — это и будет идеальная критика: кто лучше Вас развернет сущность Вашего Духа, иллюстрированную образцами Творчества.
7) Проклятие критикам, выискивающим у писателей в книгах прыщи, бородавки, случайные мелочи, пыль недостатков.
8) Отныне писатели сами должны писать о своем творчестве — иначе сгинет книга.
9) Перестаньте фантазировать что Вас читают и Вы — нужны (если уедете в Австралию сегодня — завтра никто не вспомнит о Вас).
10) Книга переживает трагический кризис — книга ненужна — книга пережила себя — ее некому стало читать — революционная жизнь опередила купечески — жирные романы.
11) На арене человечества утверждается Личность. — в искусстве — книга биография гения.
12) Временно надо спасти книгу своими биографиями, нужно всем напряженьем своего мастерства заставить читателя — занятого всегда чем угодно — только не книгой — полюбить трепетно книгу, как живое истинное близкое чудо.
13) И после — книгу в искусстве (мертвая форма словопредставленья посредством бумаги и шрифта) — совершенно уничтожить, а перейти непосредственно к искусству жизни, помещая стихи и мысли на заборах, стенах, домах, фабриках, крышах, на крыльях аэропланов, на бортах кораблей, на парусах, на небе электрическим свеченьем, на платьях.
14) Солнцевеющая мудрость да пронзит Ваши сердца во славу футуризма.

(Вторник)
Девушки и Юноши хоровода Его лекций.
Во имя Ваше утровейное — чье шествие от Грядущаго — подобно торжеству Карнавала Революционной Победы — только во имя Вашей молодости, обвеянной радугами Истинного Творчества — летал Великий Поэт — Футурист Василий Каменский по долинам России, распевая Свои Лекции, открывая Ваши вольные души, наполняя Ваши сочные сердца Революцией Духа, опьяняя Вас Песнями Футуризма — Девушки, Девушки.
Ведь это Вы создали Поэта настолько напевно-женственным, ритмически-гибким, энергично-современным, что он стал похож и на пролетающую Птицу, и на священно египитский Лотос, и на поэмию стремительности водопада Иоземайт в Калифорнии, и на Ай-Петри-Девушки. Девушки.
Это Вы во всех городах — где Поэт распевал Свои Лекции — цветистыми лугами весны заливали Его аудитории, утренне приветствуя выступленье Поэта обещаньями, цветами, апплодисментами — Поэт рыцарски благодарит Вас
Вольные Юноши.
От берегов солнцезарнаго Детства — до последней на земле минуты — это Вы — Юноши научили Его быть стройным, шумным, затейным, беспечным, взрывным, легким, небоглазым, размашным.
Юноши.
Поэт славит Вас — молодецкую стаю в облаках кричащих орлов — за дружеские звонкие встречи на всех Его перепутьях России. Поэт ждет от Вас единого взлета с ним на Великий Пролом.
Он огненно ждет.

(Среда)
Видимые чудаки и невидимые читатели.
Я — оптимист до торжества Анархизма.
Я — сотворил шестую книгу — Его-Моя биография Великого Футуриста.
Гениальность этой книги — не только в ее сущности и неожиданности, а в том — что книгой — биографией я, хочу спасти временно Книгу, как официальную форму творческого сообщенья с Вами, хочу показать Живой Смысл напечатанного Слова, хочу убедить Вас по иному взглянуть на книгу и даже невзглянуть, а остро пронзиться счастливыми лучами восходящаго Чуда: Книга перестала быть мертвой, Книга встрепенулась, засветилась, зажглась. Книга поет, зовет, волнует, Книга шелестит крыльями своих страниц, образуя вихрь мыслей, слов, идей, возможностей.
Книга — Живая Истина с бьющимся сердцем.
Здесь — рубиновая кровь, глаза скорби и счастья, весь перелетный путь Дней и Ночей, расцвет Личности, живая сила жизни, здравствующие сегодня люди, борьба за Тело и Дух, слава, неудачи, смех, проклятия, легкомысленность, любовь, разбой.
Я знаю: Вы перестали читать книгу и уважать писателей пишущих дурацкие романы из какой то всегда плоско-галантерейной выдуманной лже-жизни, никому и ничему ненужной, чужой, бездарной, глупой.
Вы разлюбили сочиненную жизнь писателями в романах и повестях, потому что полюбили истинную, новую, свободную, революционную, стремительную Правду Жизни, созданную Великими Личностями — борцами за святое дело вольного Человечества.
Из любимых всегда и теперь Вами книг Искусства — были и остались только Поэты-рыцари — песнебойцы — создатели гениальных стихов — песен-поэмий — Пророки Эпохи Чистой Формы Слов — Поэты сверхчеловеческой отвлеченности Духа — Композиторы словотворческого ритма — крыловейные Предводители поющих птиц, хрустально звенящих душ — Авиаторы культурных аеропланов современности — Футуристы Искусственных Солнц, Открыватели нездешних Странствований — Возвестники Грядущаго.
И еще Вы любили всегда и теперь книги — биографии.
Я знаю: в прочитанных книгах-биографиях Вы чуяли эту Живую Истину с бьющимся сердцем, потому что верили, огненно верили в каждое движенье жизни Личности и его окружающих друзей и врагов, названных верными именами.
Вы так увлекались биографиями, что часто забывали, что перед Вами только — книга, и между слов и строк Вы ясно видели, чувствовали, воспринимали Живую Душу Книги — чья судьба уносила Вас скитаться, переживать, возмущаться, страдать, искать, торжествовать, любить, преображаться в цепь воплощений Времени.
Я самое главное — Вы всегда и теперь находили много общего, единого в биографии Гения — с своей Личностью и это святое совпаденье Вас утешало, гордо радовало, толкая сердце к бодрости до конца.
Книга — биография — Жизнь Гения — Его творчество — пусть да раскинется Северным Сияньем над Вашими головами неустанных путешественников, затертых в Ледовитом Океане Жизни.
Его Моя Биография Великого Футуриста — Звено пролетающей Птицы с песнями.
Слушайте:
Я написал о Нем.
Я — это, как и Вы, вольный гражданин Мира.
Он — Единственный Василий Каменский, Великий Поэт, крыловейный Мудрец. Футурист-Песнебоец. Живой Памятник на глыбе Своего Творчества.
Он Автор 5 Книг: Стенька Разин, Землянка, Девушки босиком. Книга о Евреинове, Танго с коровами.
Он — Автор девяти неизданных еще Книг.
Он — Автор хоровода Лекций по России.
Ему ничего не надо.
Я — автор — Его Моя Биография Великого Футуриста.
Я — с помощью Его создал эту книгу.
Мне надо Все.
Моя жадность беспредельна: я хочу славы, денег, комфорта, здоровья, любви, вина, сигар, курортов, размаха, пьянства, молодости, красок, музыки, стихов, цирков, театров, друзей.
Хочу Всего что — вокруг.
И только не хочу ни Я, ни тем более Он — власти.
Он — тропическое растенье, а Я-земля. Его Моя — Наша Жизнь — Звено пролетающей Птицы с песнями.
Я никого не учу — я только приглашаю к себе в гости.

(Четверг)
Своему родному городу Перми.
Здесь Поэт родился, вырос и часто бывает, работая на Своей Каменке.
Поэт любит детски Пермь и Каму.
Но у Поэта здесь нет друзей — здесь гонят Поэтов взрослые пермяки — здесь никогда не радовалось Творчество.
Здесь не знают Культуры, Поэзии, Слова.
Базар, Сибирская. Торговая — исчерпывают все интересы мещанского населенья.
Один книжный магазин — где стесняются выставлять на витрины книги Поэта.
Скучно. Бледно. Жалко. Мелко. Эгоистично. Жутко. Вороны каркают.
Часто на улицах кого-нибудь бьют.
Две газетки самоубийно пропадают.
Подневольная молодежь все-таки ныне добилась университета: мильонер Мешков выстроил — на, учись.
Здесь еще думают, что Футуризм — дело антихриста.
Но Поэт любит детски Пермь и Каму.

(Пятница)
Надо качели.
Зеленоалыми золотыми балаганными блестками эй блести карусельное детство в памяти заржавленного с бородой чудака, ярче блести пока взрослый еще не подал прошенья в богадельню.
Пронзительно шармань металлическими голосами.
Взывай, барабань, верещи, глуши.
А то ухнет поздно.
Спасай дни денечки — тарелку с ягодами.
О карусельное детство.
К тебе Единому обращается дряблое сердце проквашенное жизнью взрослого — сморщенное бледностью сердце ведь помнит четко, что только детство питало его истинными творческими радостями, удивительными праздниками, яркоцветными приключеньями, необычайной фантазией, смелыми затеями, острыми выдумками, сокрушительным смехом и безпечностью летающих с песнями птиц.
О шарманка — пронзившая уши до глухоты малолетнему любителю музыки стоящему перед ней два часа с открытым ртом от удовольствия.
Где твоя звучальная мудрость.
Напомни озябшей от одиночества душе твой походный марш: в нем так много слышалось отважной решительности и рыцарской гордости.
Заржавленный с бородой чудак еще помнит, как под этот походный марш шарманки в карусельном детстве он вдохновенно дал клятву, что когда будет большим — непременно хоть ненадолго поступит в цирк артистом, чтобы наконец постичь все тайны парусиново-досчатых кулис — таких недоступных мальчишкам.
Вот — где была штука.
Великая штука черной магии.
И как славно-гордо-значительно, что заржавленный чудак с бородой исполнил свою клятву через 23 года.
И снова стал молод, гибок, певуч и упруг.
Старики в калошах и с зонтиками да фельетонисты (Утро России, Театральная газета, Журнал Журналов, Новый Сатирикон) осудили: в цирке чистый народ, а народу по их мненью довольно дрессированных верблюдов и говорящих собак (впрочем эта критика — Василий Каменский в Тифлисском цирке — была за два дня до революции — конечно теперь эти фельетонисты проповедуют демократизацию искусства: им все равно.
Исцеленье детством.
Только всего один исполненный жест — и жизнь орадостилась, расцвела.
Значит еще не ухнула старость.
Спасай-же детство, спасай.
Бросай спасательные круги в реку уплывающих к тухлому старчеству.
Бросай и возникай в еще юных возможностях, в еще вольных движеньях.
Ведь так много чудесного неисполнено, что если хоть одно осуществленье привидится во сне — человек пробуждается от счастья.
На кой она чорт — эта взрослость.
Каждый взрослый — полулешачье.
Каждый ребенок — мудрец, затейщик, творец, раздольник, певец интуиции, анархист, футурист.
Каждый последний ученик умнее и талантливее своего учителя, который только и знает — слово-плетку:
– Нешали.
Ух и идиоты же эти педагоги в очках.
Не даром ведь все великие люди в Искусстве или выгонялись из школ или ученики убегали как из тюрьмы.
Великие дети знали цену своей воли.
И остались великими детьми.
Ведь неслучайно все великие мастера Искусства так походят на больших детей, так любят детей, что и сами всегда не прочь на деле вспомнить жизнедатное детство, претворяющее воду в вино, жизнь — в фантастическое преображенье.
Неслучайно и то, что Василий в Крыму весной (1916) проповедывал на лекциях в Ялте — Алупке — Симеизе о еще непотерянной возможности счастья стать всем морским гостям разом взрослыми детьми на цветущем берегу моря, чтобы хоть один день или два (на пробу) уразуметь всю красоту крымской молодости.
И будьте дети. Христос воскресе.
И все сольемся в святом кругу
В кругу звучальном и венчальном
На черноморском берегу.
А сам Василий — первый ребенок.
И мне стоит больших сил удерживать Его детские затеи — единственные Его радости — праздники.
Я взрослый (тоже почти полулешачье) — или играю во взрослого — и меня кандалами, тюрьмами, бойкотами, общественными мненьями, прессой — учат насильно быть — как все дураки.
Сдерживая Его — я оберегаю Его жизнь.
Все граждане кричат, поют, пишут, говорят о свободе личности
Но начни я несдерживать (только начни — даже говорить страшно), неостанавливать вольного из привольных ребенка Поэта и я убежден — гениальнаго Василья Каменского убьют палками, камнями.
Дурацкой толпе городов — Гении ненужны, а Поэты Духа — тем более.
Ведь еще никакая государственная власть не приказала слушать проповеди о идеальной жизни Поэтов Духа и неприкажет: потому что Поэты Духа скажут, что власти быть недолжно, или что все абсолютно равны и каждый — всякий человек — властелин мира.
И многое в этом масштабе.
Вот в детстве все — боги, все — рыцари, все Колумбы, все — Робинзоны Крузо, все — Стеньки Разины, все — Друзья.
Детство спаси нас, научи, создай.
О карусельное детство.
Посоветуй, крикни во все горло Интуиции как бы устроить качели, да такие качели, чтобы на них уселось с десять тысяч наряженных девок и с эсколь же парней в кумачевых рубахах с гармоньями, орехами, пряниками костромской росписи.
Значит нужна такая дощища и канаты толстущие.
Ну это можно сделать, а вот как бы привязать к небу, чтобы раскачаться одним концом до луны — другим до солнца или еще выше.
Я сказал Ему, что эта Его мысль одна из справедливых — Поэт спокойно ответил:
– Да — в этом все дело — надо Качели.

(Суббота)
Я и Он
Я и Он.
Два лица, два существа, два друга, две дороги рядом, два бога, два дьявола.
Я — это когда вкусно и плотно обедаю, пью вино, чорный кофе, курю дорогую сигару.
Он — это когда в полетах птиц, в движеньи ветра, в изгибе радуги, в травоцветеньи или в ритме прибойных волн моря — видит мудрый смысл песни:
И где нибудь в шатре на Каме
Я буду сам варить картошку
И засыпая с рыбаками
Вертеть махорочную ножку.
Он — всегда в творческом созерцаньи. Он — бесплотен и легок как ангел. Я же — весь в суете человеческих дел и непрестанных событий.
Я всегда — со всеми в куче муравейника.
Он — одинок, высок и оснежен вечностью — будто вершина Казбека.
Я коммерсант или кавалер, пассажир или рабочий, квартирант или слежу за чисткой щиблет и зубов.
Я — главное — издатель Его сочинений, антрепренер Его лекций — гастролей, устроитель Его выступлений — триумфов.
Он — трепетно — гордо любит Книгу, а я занимаюсь распространеньем.
Он — любит подарить Книгу Свою, а я предпочитаю продать и получить деньги.
Он — сгорая в увлеченьи — читает лекцию и следит за красотою стройности речи, а я думаю о кассе 1500 там или 1800.
Ему подносят цветы — зимой пунцовые розы — Он нюхает, вспоминая любимую, а я знаю, что эта корзина роз стоит приблизительно 150.
Его часто приглашают выступить с речью или со стихами и Он никогда не подумает о гонораре — меня же гонорар интересует нервно и я жду высокой заработной платы, как этого ждет каждый мастер у своего станка.
Ведь я знаю — Ему необходима вольная, широкая, многогранная, яркая, феерическая жизнь.
Жизнь — Поэта Жизни.
Жизнь — путешествующего бога с подарками.
Жизнь — открывателя апельсиновых рощ.
Жизнь — пролетающого на аероплане Современности.
Жизнь — Актера (Монахова или Шаляпина) Театра для Себя по Евреинову.
И для всей этой театрализации жизчи — нужны большие средства.
Правда — я также знаю, что Он часто живет иной — нездешней жизнью и доволен ничтожным и до жуткого малым.
Это когда Он — рыбак или странник, созерцатель или — йог, отдающий что имеет.
Дон-Кихот или Робинзон Крузо.
Или — за работой в творчестве.
Но и для этой святой жизни — требуются деньги.
Я все это знаю и достаю их, как умею, как хватает всех сил.
Вся моя жизнь — для Поэта.
А кроме него есть еще моя семья на Каменке и я должен заботиться о них — и заботиться мне и Поэту приятно.
Я бьюсь, выдумываю, изобретаю.
Иногда мне бывает очень трудно, но я — сильный пока и побеждаю.
Как каждый — если остро нуждается — если слишком грозит кризис или гибель — я иду на все и презираю условности и плюю на мещанскую мораль.
Я всегда готов на каторгу за спасенье Поэта.
Голубится голубь веющий
Над моей избой
Благослови Яминь алеющий –
Святой разбой.
Он мне написал эту молитву и я понял ее по своему. Во имя Истины я совершил ряд святых разбоев и в моей душе нет капли раскаянья, напротив — я горд за Молодость, за смелость, за жест решенья, за Него, за счастье быть названным друзьями:
– Святой разбойник.
Я совершенно справедлив в своем спокойствии
Я строго автономен в жизненной борьбе, как Он в своем Творчестве.
Часто мы немешаем друг другу, а иногда расходимся во взглядах и начинаем состязаться в истинности положенья.
Побеждает тот из двух, кто в данный момент окрасится ярче, острее, звучальнее.
Пример: от Давида Бурлюка получил, приглашенье ехать в Японию с своей живописью и поэзией.
Он восторженно засиял и готов бы срочно телеграфировать:
– Выезжаю курьерским.
Я же сказал Ему:
– Для поездки в страну хризантемных гейш нужно 4000, а у меня пустяки.
Отложим Поэт до чуда — чудо придет.
Он согласился.
Потому что верит Он только чудесам, а я опытный режиссер жизни сам тонко и искусно ставлю эти чудеса.
Впрочем иногда неожиданно просто вдруг повезет и я облегченно вздыхаю, радуясь за Него и за свой маленьк! Й отдых.
Я много работаю и очень устаю, но никогда никому не жалуюсь: ведь знаю что всем всем по существу наплевать и на меня, и на Него (с особым удовольств1ем), и на все божественное Искусство.
Тупой эгоизм близких, друзей, врагов — одинаково преимуществует.
И никому нет дела до меня и Поэта.
И если завтра сгинет Поэт с голоду или от гнета нужды — никто может неузнать об этой великой печали: потому что никто незаботился о Нем.
Для эгоистов важно пожалуй, чтобы, Он лишь бился создавать, творить, гореть, учить, возвышать, славить.
Принято верить, что культурными государствами управляет мудрая народная власть, обвеянная революцюнными победами и лучшими идеалами Человечества, но никто незнает случая — где (даже нетъ въ проэктахъ) эта мудрая народная власть избрала и вознесла бы Поэта еще при молодой жизни Его до себя.
До себя — перед всемъ народомъ, передъ всеобщей Единой Совестью, перед океаном людских душ, жаждуюших истинной красоты творческаго слова.
Невежеству народа власть противоставляет дисциплину гражданского сознанья и законы о подчиненьи начальству. Духовной жажде народа власть противоставляет литературу мелкой земской единицы или по улучшенью рогатого скота.
Будто все вопросы жизни — только брюхо и буржуазный покой, демократизированный массами.
А где творчество жизни Духа Страны — где источники талантливости — где залежи Мысли и Чувства — где бог внутри — где чудесные песни — где размах вольной мощи урожайных сердец. Это чует глубинно только Поэт.
Власть же этому Единому Оправданью жизни — значенья не придаёт.
Пускай гибнут Поэты въ мировой тоске и с Ними великие из мастеров Искусства — лишь бы мудрая народная власть следила, честно за государственным порядком и продовольствием.
В мильонах (на мильоны народа) экземпляров власть распространит в любой момент по стране любой сборник по политической экономии и никогда (хотябы приложеньем что ли) неотпечатает и неразошлет великую Книгу гениального Поэта Василья Каменского — Стенька Разин.
Так истинно разсуждаю я — гражданин вольной России — и знаю, что мерзавцы мрака и кретины-критики будут по свинячьи хрюкать в мою сторону.
А власти на Поэта наплевать.
Я и Он — мы останемся на веки на острове Одиночества.
Я — рыцарь Грядущаго Мира — Пятница.
Он — верный Себе Робинзон Крузо.
И оба мы — сверх оптимисты.
Ни я, ни тем более Он — величайший изъ современных мудрецов — несмотря на все ложно-свободное (торжество революции тела) — никого низачто неосуждаем, нетребуем исправленья.
Я только желаю духовнаго просветленья, высшаго напряженья разума, океански творческаго разлива до чудес.
Я Он — эхх. Поэт.
Он вот смотрит на солнечное небо и говорит:
– Сегодня я опять там слышу симфонию — это кричат орлы.

(Воскресенье)
Пришел Поэт.
Эй — вольная гражданка или вольный гражданин — Товарищ — чьи светлые глаза сейчас читают эти искренние страницы — поймите Истину — возьмите в сердце свое Встречальное чувство, с которым Вы ждете любимое и заветное.
Да пронзит Вас благословенье Поэта, с утренним челом всегда гонимого на Голгофу Распятья толпой купцов и мещан, хулиганствующих за счет антикультурности и врожденного кретинизма.
Да пронзит Вас Творческое обаянье Поэта до последняго дыханья своей земной жизни отдающого Вамъ свою поющую Душу.
С чарой хрустальной
В руке неустальной
Горнокавказским орлом
Душой солнцевстальной
Чеканно кристальной
Я лечу на Великий Пролом.
Слушайте:
Ужели Поэт для того творит Песни, чтобы Вы в час сытного досуга могли усластить свое наслажденье поэтической приправой.
Ужели для того пришел в мир Поэт, чтобы напечатать несколько томов сочинена, прославиться гениальным дарованьем, нашуметь футуристической яркостью, напиться до состоянья мумии среди друзей и врагов и сгинуть, оставив после себя литературное наследство родственникам, непризнававшим Поэта при жизни, и где нибудь на пыльной площади дурацкий Памятник (какой нибудь бездарный бюст, на плеши которого — всегда птичьи экскременты) с дурацкой надписью:
– Великому Учителю — ученики (с золотой медалью).
Я ученики сонно ходят мимо пямятника, удивленно думают — кто неизвестно поставил статую и — если никого нет около — просто мочатся у пьедестала.
Ужели для того, планетно возник из звездной туманности Поэт, чтобы доказать свою ненужность, безсилье, напрасность, тщету, чтобы — как все люди — совершить звено переселенья Души, уйти в пространство и родиться снова может быть тростником на берегу священного Нила.
Ужели для самоувлеченья — самовлюбленности — самоопьяненья выявляет Поэт своего внутренняго бога — озаренного утренними взлетами Ритма –
Все к Мечтам
Все къ любви безпечальной
Все как птицы –
Судьбой в высоту
В жизни станем поэмой венчальной
Расцветать красоту.

(Девушки босиком)
Или ошибка роковая, или совсем не то, или мировое сумасшествие, или стихийное безумство –
– Это Поэт и Его Поэзия.
Все ясно и просто, как трава — если быть мудрецом Духа.
Все спутано и сложно, как ночью в лесу — если быть обыкновенным блуждающим без дорог — без вопросов человеком.
Я таково все, т. е. величайшее множество.
Мудрецы Духа — истинные люди — Впереди.
Поэт — голубь из ковчега Грядущого.
Однако Мудрецы Духа (сейчас их горсть) и Поэт-голубь — это только утешенье — как все Грядущее — только единственно оправданный идеями оптимизм.
Истина же Едина — Поэт Одинок, Поэт Колумб Грядущого, Поэт — Пророк жизни богочеловечества.
Сегодня — вот сейчас — когда светлые глаза читают эти искренние страницы — разве сейчас Вы — товарищ — даже в этот наиболее благоприятнейший момент духовного сближенья с Поэтом Васильем Каменским — разве Вы согласитесь открыть свое сердце нараспашку и впустить Его во всей юной красоте футуристического карнавала.
Разве Вы оденете Душу свою алошелковым желаньем встретить чудесного Гостя — заморского — звездного гостя с неземными дарами яркоцветного Духа.
Разве Вы сумеете ответить рыцарски — безкорыстно — беззаветно — подвижнически на Его расцветную близость, на Его мысли, изгибы, горенья, размах.
Разве — вообще Вы назовете лучшими чувствами Его — желанным Другом.
Нет. Нет. Нет.
А Он Ваш — первый Друг — Друг Вечности — Ваш Всегда Близкий рыцарь — Ваш желанный Гость — Верный Спутник приливающих Дней — Вашъ Поэт Василий Каменский.
Поэт — Мудрец Духа — которому смешны памятники, непонятны юбилеи, академии, законы, правила, забавны профессора искусства, критики, пресса с уголовными романами и объявленьями о половом безсильи.
Поэт, который знает, что Книга Его Поэзии — как каждая Книга Слов — есть для всех — случайный цветокъ въ бутоньерке.
И только для самого Поэта — Поющий бог.
За Песнями — с Песнями.
Благословенье в одном:
Океанским крылом
Взмахнём по земле
И полетим
На великий Пролом.
Поэт неустает звать к полетам, к вершинам, к раздолью, к нездешнему.
Все земные — тяжелые — черные — вялые — а Поэт неустает звать.
О Единственный лебедь в облаках.
Гуолн — гуолн — глик.
Гуолн — гуолн — глик.
Зовно тает скитальческий крик.
Солнятся крылья
В небе молниеснежные
Печаля на веки.
Опаловый след.
Лебедь покинул –
Прощаль незамолчную
В озеро кинул.
Низко сгрустились
Грустины прибрежные
У омута слезных
Источников бед.

(Девушки босиком)
О — товарищ — чьи светлые глаза сейчас читают эти искренние страницы — поймите истину.
Слушайте:
Доверчиво — дружески, близко, совсем близко подойдите къ Поэту — отдайтесь Воле Его — будто погостить — отдохнуть — забыться пришли к Поэту. –
И Он
Легкой и плавной — какъ облако — творческой фантазией опьянит Вашу жаждующую Душу вином освобожденья отъ земной суеты и сказочно преобразит Вас в существо божественного ощущенья –
Хрустально — розовые крылья вырастут за Вашей спиной и позовет за собой колебанье протекающих волн бирюзового воздуха.
Радужный расцветом вздрогнет Ваш бог внутри и откроется иная жизнь — жизнь высшаго Смысла.
Поэт уведет Вас в Страну у нездесь берегов, в странную начальную Страну — Гдетотамию солнцекожих Йогов — властителей Духа Воли, которым повинуются пространства Вселенной.
Поэт даст Вам звездный покой вершинного созерцанья Мудрости.
Поэт утровеющей Своей Молодостью вольет в каждое биенье Вашего сердца трепет неисчерпной бодрости Ребенка.
Моейко сердко снова детка
Плывет как ветка по воле лет
Плывет играйка малолетка
Моя поэтка. А я — Поэт.

(Девушки босиком)
И Он сделает Вас играющим, звучальным, затейным, сияющим.
Он станет Вашим первым Днем.
Он все отдаст Вам, а Сам ничего не возьмет — кроме Вашей духовной ароматности Дружбы.
И пролетит мимо поющей птицей Хоулнстэй к Коралловым островам пальмовой тенеюжной вечерней прохлады.
Я пока Он Близко:
– Подойдите к Поэту, оправдайте Его Пришествие, впитайте вино Песен во славу преображенья.
Как вольная радость Чуда — Он необходим Вашей жизни для встречи смысла завтра, для новых Друзей.
– Жизнь коротка — как чарка вина, — а друзей мало и надо любить, ценить, огненно искать их.
Он же — единственный рыцарь Дружбы Ведь это Он сотворил книгу — Стенька Разин — где в творческом бунте выявил всю русскую вольную молодецкую Душу Народа Богатырского, спаяннаго на веки вечные дружбой несокрушимой, да раздольными разливами урожайных Песен-Ведь это он сказал:
– Песнебоец Стенька Разин живет в каждой Душе — каждом Сердце — каждой Мысли и оттого в каждой Песне — Судьба каждого, кто бунтует за Волю Вольную, за силу творческую, за разгул безшабашный, за богатства духовные, за славу народную кумачевую, стихийную, талантливую — и оттого в каждой Песне — Свободная Россия и вся Россия — одна великая, артельная, молодецкая Песня.
Песня или Россия — не все ли равно.
Все распахнуто, все сказано, что спето.
Это Он — Стенька Разин.
И Вы — товарищ.
Поэт вложит в Ваши руки кистень буйной Воли и сделает Вас святым разбойником, как Он Сам.
Пользуйтесь близостью счастья назвать себя другом из шайки святых разбойников.
А если Вам страшно лететь в бурю на Великий Пролом затей Стеньки Разина и если Вас неопьяняет лирика книги Девушки Босиком и Вы разочарованы аеропланами Современности (книга Танго с Коровами), нежелаете жить Паном — Робинзоном Крузо среди поэмы — Природы в Землянке (роман), нехотите разделять восхищений режиссером Жизни (книга о Евреинове), неинтересуетесь Его гастрольными многочисленными лекциями о Жизни — Футуризме — Творчестве и — наконец — Вас нетрогает Его биография Великого Футуриста –
Тогда — товарищ — Вы подойдите ко мне, как к самому простому Пастуху — Его стада всяческих творчеств.
Подойдите непременно.
Он — Поэт — слишком идеализирует дружеские приближенья и совсем нетак — мне кажется — представляет нашу жизнь — заблудившихся в лесу суеты без вопросов.
Поэт дышит Истинами.
Поэт создает Чудеса Откровений.
Поэт — Мудрец Духа — предвидит ясно все концы и последствия человеческих дел и каждое движенье мысли — Ему понятно и известно.
Поэт — спасающий Пророк.
Поэт — вездесущ, многогранен, океански широк и глубок.
Но Он всетаки в чем то сознательно ошибается — иначе Он небыл бы так Одинок — Одинок до обожествленья.
Товарищ — чьи светлые глаза читают эти страницы — подойдите ко Мне,
Я тоже — как Поэт — нестерпимо одинок в своей жизни: у меня мало друзей и я ищу, огненно ищу.
Ради Поэта и ради себя — подойдите ко мне: я буду ждать и верить в Вас
Жизнь коротка.
Восприятие Слова

P. S.
Специалистам психо-физиологам:
Известно, что Брока открыл (в коре большого мозга) двигательный словесный центр.
Впоследствии Вернике открыл (верхней левой височной извилине) второй чувствительный словесный центр.
В этих центрах организуется словесное представленье (иные изследователи эту организацию слова несвязывают с определенными местами мозга).
Кусмауль-же — яркий знаток этой области — изучивший различные болезненные состоянья центров речи — собранных под общим названьем Афазии — дает все основанья предполагать что стан читателей сплошь страдает афазией и поэтому не в силах воспринять высшее мастерство слова
Накануне я говорил, что Поэт в чем то сознательно ошибается — и хотел этим намекнуть на огромную долину общого непониманья, лежащую меж двух гор: Поэтом и читающей публикой.
Поэт — мастер — строитель высшей организации Слова — Мысли — Речи — Формы.
Поэт создает Книгу насыщенную яркими образами, ритмической стройностью фраз, волей ясного разума, любовной чувствительностью к завершенью творчества, непрестанной взрывностью словесного трепета.
Книгой Поэт являет законченную Волю своего дарованья словесного мастера — только частично использовавшого крайне ограниченную возможность передать свою многогранную гениальность.
Ведь Дух, Огонь, Чувства, Размах, Глаза, Горизонты. Крылья, Сочность, Аромат — остаются с Поэтом жить, вечно изменяясь во Времени, вечно расцветая.
Это — Эльбрус Поэта.
А читатели — это Экскурсанты (Москвича или Горного клуба) едущие на линейках из Кисловодска на гору Бермамыт встречать перед Эльбрусом восход солнца.
Кто эти читатели — случайные экскурсанты, всегда гости, которых надо забавлять, ротозеи, любопытствующие, скучающие, одинокие, заброшенные, больные и Чудаки.
Еще влюбленные, знакомые, друзья (редко родственники), враги, арестанты и — вот главное и единственное — Чудаки.
Всем этим читателям можно было — дело случайности — по существу и неездить на Бермамыт, а только пожалуй достаточно знать о существованьи Эльбруса Поэта Василья Каменского.
Поэт, сознательно ошибаясь (пример: выпуская Книгу), знает о долине разобщенья с читателями и глубинно скорбит о своей одинокой судьбе недошедшого до сердца читателей Пророка.
И это потому, что читатели — как случайные гости Книги — лишены способности точно воспринимать смысл и назначенье Книги, как истины.
Понятно и просто: читатели словесно неразвиты или вернее неорганизованы для воспринятия образа — мысли, всегда рассеянны, хаотичны, заняты совсем другим: масса разных дел, книга же — между прочим.
Книга читается урывками, скоро, поверхностно, по-дачному.
Психология читателя в перерывах резко меняется, перекрашивается.
Словесные центры перемещаются.
Поэт выливает слово — в вино, а читатель пьет воду,
Читатель невпитает сущность Книги, непойдет за Поэтом — о нет.
Если слово для Поэта самоцель, самоценность, а мысль движенье, полет.
То для читателя то и другое — средство, продукт и что то мало понятное.
Специалистов-читателей ведь нет — значит нет здоровых, развитых, организованных воспринимателей слова.
Все читатели страдают афазией во всех стадиях по Кусмаулю и особенно — парафазией, при которой сцепленье представлений со словесными образами настолько извращается, что вместо логически-красивых сочетаний слов получаются ложные совершенно искажающие смысл творчества.
Одна из распространенных стадий среди читателей — это словесная слепота.
Страдающие ею прекрасно (особенно критики) видят глазами напечатанные слова, но не в состояньи понимать их и группировать в сознаньи.
Платен утверждает, что для совершенья восприятья словесных форм — условностей нужна энергичная работа воспитанья (дело культуры), что человек быстрее всего усваивает речь мимики и жестов: потому эта речь является природною речью глухонемых и идиотов.
Во всяком случае — если книга читается Чудаками или Друзьями или Возлюбленной — эти читатели пронзенные лучами Интуиции принимают Поэта целиком индивидуально, но и они далеки от истинного неба Книги.
И тут — долина, и тут не то.
Значит есть роковая ошибка — трагедия.
Книга — как ее читают и понимают читатели — для Поэта — смерть, ничто, проклятье