На выставке «Некто 1917» есть шедевры, но нет ни Ленина, ни красных флагов

Выставка «Некто 1917» открывается двумя картинами. Справа — «На Руси (Душа народа)» Михаила Нестерова: прекрасные, лучшие, русские люди с иконами и хоругвями идут вслед за чистым душой мальчиком к Богу. Напротив — «Смутное» Василия Кандинского, абстрактная композиция с непонятной пестрой сердцевиной и чрезвычайно депрессивным серым фоном. Дальше экспозиция так и разделится на противоположные части. По самой живописи: традиционное фигуративное искусство и беспредметный авангард, а между ними картины модернистские, в меру условные. И по сюжетам — отражающим действительность и независимым от нее. Не отражающих жизнь работ большинство, не то чтобы художники были не от мира сего, нет, некоторые состояли в партиях, практически все понимали, что из войны и беспорядков без потерь страна не выйдет. Но напрямую в искусстве никто об этом не высказывался.

В год столетия русских революций Третьяковская галерея решила показать лучшие, важные и знаковые работы, созданные художниками России в катастрофический год гибели империи и двух революций. Как ни странно, никакого предчувствия эпохального перелома и ужасов братоубийственной войны в сотне с лишним картин выставки не найдется.

Конечно, по лицам крестьян из цикла Бориса Григорьева «Расея» видно, что русский народ не богоносец, но этот художник вообще предпочитал не идеализировать портретируемых, то ли в силу мизантропии, то ли просто манера письма у него была резкая. Полная ему противоположность — Кузьма Петров-Водкин со своими нежнейшими живописными идиллиями, где крестьянки изящны и иконолики и народ трудится в сладком «Полдне. Лето» в полной гармонии друг с другом и мирозданием.

Единственный из показанных в «Некто 1917» художников, кто смотрел прямо и трезво в лицо грядущему хаму, — Илья Репин. В его «Большевиках» свиномордый солдат отбирает хлеб у бедных детишек. Рядом, в идеологическом центре выставки, в том месте, где в советское время красовался бы образ Ленина, висят два портрета Александра Керенского. Репин написал председателя Временного правительства с явной теплотой и уважением, а Исаак Бродский — мастеровито и сухо, впоследствии в портреты советских вождей он будет вкладывать куда больше лести и сантиментов. Ленина на выставке нет, не писали его русские художники в 1917 г. В разделе «Лица эпохи» совсем другие герои: Феликс Юсупов у Яна Рудницкого красив и печален, Максим Горький у Валентины Ходасевич тоже щеголеват и грустен, только написаны они принципиально по-разному.

Вообще, выставка, отмечающая столетие революций, в Третьяковке получилась более про время художественное, а не историческое, не про революцию, а про искусство. Про богатство и многообразие творческих поисков прекрасных художников, работающих кто традиционно, кто новаторски, но интересно и сильно. Это был год создания шедевров: идеалистичных «Философов» Нестерова, знаменитой картины «Над городом» Марка Шагала с летящими в небесах влюбленными, яркого беспредметного «Динамического супрематизма» Казимира Малевича и абсолютно новаторской «Зеленой полосы» Ольги Розановой.

Вместе с ними можно увидеть еще десятки очень интересно решенных и артистичных картин разного направления: от условной, почти геометрической, «Беженки» Александра Древина до сухого и эстетского «Портрета танцовщицы» Юрия Анненкова, от афиши кафе «Питтореск» в стиле капризного модерна Георгия Якулова до суровой «Селедки» Давида Штеренберга, от салонного и томного «Портрета М. Г. Лукьянова» Константина Сомова до пестрого и яркого «Тверского бульвара» Аристарха Лентулова, от купеческих красот Бориса Кустодиева до умствований Василия Кандинского.

Среди вещей очень и мало известных есть и по-новому открывшиеся именно на «Некто 1917». Дерзкая до безумности картина Лентулова «Мир, торжество, освобождение» — где некто человекообразный пляшет над карикатурным имперским орлом и на его стилизованном теле нарисованы натуралистичные гениталии — на этой выставке видится не шутовской, а зловещей.

До 14 января

Ведомости, Ольга Кабанова