Дневник начат 5 января 1919 (Москва, Пименовская улица, 8, кв. 10), окончен 14 сентября 1920 (Москва, Долгий, 8/1, кв. 25).

5 января 1919, Москва
О творчестве Древина А.Д. (5) для сборника, который думаем издать в Отделе Изобразительных Искусств. Анти формулировал наш с ним разговор: у Древина - цвет постоен логично, но самого цвета нет; есть абстракция тона цвета, то же и в форме, даже предметной, отсюда: архитектура построения абстрактного тона, цвета, формы.
Рассказы очевидцев: нас четверо (Удальцова (6), Анти, я, Древин) говорили о прошлом, кто как попал в среду художников (Пименовская, 8, кв.10).

"Трамвай В"(7)
"Моргуновка" (потом студия Татлина (8)), возвращение Поповой и Удальцовой из Парижа, где они напитались кубизмом - учились у Ле Фольконье, но когда последний ввел в свою мастерскую дальцову, она ужаснулась его "мазней"… Затем Брак, ПИкассо, раньше Меценже…
Татлин предлагает Поповой обучить его кубизму за 20 р. в месяц - она отказалась… Появление Малевича и Клюна. Совместная выставка в Петрогаде - название "Трамвай В" выдумано Малевичем (1915 г.).
… Отгородились "московские" (Удальцова, Попова (9), Татлин, Малевич)от МАяковского, отказавшись с ним сниматься. Маяковский - побелел, грызет ручку - в результате снимаются: МАяковский, Пуни (10), Кульбин (11), Розанова (12), Каменский (13) и портрет Якулки (14).
Поездка Татлина в Париж - знакомство с работами Пикассо (делал бумажные макеты). Результат - Татлин начинает делать рельефы. Сначала очень неудачно, показывает дяде Саше (А.Веснин (15)), тот ему многозначительно говорит: "Ничего, Володя, делай!". Затем рельефы стали лучше, сначала деревянные, затем жесть и железо.
Выставка Татлина в "Моргуновке" (16) - деревянные рельефы: "Ночная чайная" и т.д., матрос, графика "Жизнь за царя", тут же Сергей Подгаевский читает свою мистерию, от которой у дам делается истерика…

"0,10" (17)
Малевич находит супрематизм, но до выставки молчит, хочет сорвать выставку, добивается, что она названа последней футуристической, ему помогает И.Пуни и "Пунька" (Богуславская (18)). Татлину ставятся драконовские условия, так что он не может при них выставить рельефы, - московская группа (Удальцова, Попова, Экстер (19)) требуют от петроградцев изменения этих условий под угрозой "не участвовать". - Петербуржцы согласны. - Татлин везет рельефы… С Малевичем атмосфера сгущается, чувствуется, что он что-то нашел, но молчит. Прилагают все усилия узнать, как он назовет свои вещи…
Собрание у Экстер (шикарный номер в гостинице, ее безделушки, сама эксцентричная, все время курит, фрукты, пирожные) - Удальцова, Попова, Малевич и Клюн (20) - время 12 ч. ночи, ничего не удалось узнать… Клюн что-то скрипит, Малевич молчит. Удальцова - бледнеет. Экстер - вся в пятнах на лице, Попова - полосатая… Малевич поясняет: я открыл супрематизм, поясняет его…
Экстер отказывается участвовать на "0,10", так как ее вещи почти беспредметные, она не хочет быть в группе Малевича.
Устройство "0,10" - Татлин нервничает, ругается с "Пунькой", развешивает московских, свои рельефы приносит в 4 часа - вернисаж в 5 часов - ругань с "Пунькой", чтобы она не подсматривала, что носит Татлин - наконец, комнаты разгораживают ширмами, но когда Татлин проходит мимо, начинается визг "Пуньки". Супрематисты хотят распылись супрематизм по выставке и обязательно повестить хоть часть в комнате "москвией" - для этого они прячут работы, сначала Пестель (21), потом Васильевой М. (22), но неудачно. Москвичи отстояли свою комнату.
5 ч. - вернисаж - ТАтлин не успал разместить рельефы - развешивает при публике с лестницей; внимание и интерес публики привлечены.
"Пунька" ловит репортеров при входе - результат в газетах: Малевич - Пни, Малевич - Пуни…
Обед в "Вене". Малечи и Татлин - ссора, Татлин заявляет: "Этот мужик (Малевич) меня оскорбил", и требует, чтобы снять с выставки вещи (его, Удальцовой, Поповой). Удальцова и Попова не соглашаются - Татлин злится, угрожает, что снимет свои… но не снял. -
Политика Татлина ясна теперь - он хотел сорвать "0,10", так как у московских комната была большая, вещей много - сними они вещи - выставка провалилась бы.
Малевич же этой выставкой провалил футуристов и кубистов супрематизмом, назав выставку последней; "0,10" же имеет отношение к супрематизму, исходя из слов Малевича: … "дошел до 0 формы".
Идет спор: с одной стороны - Татлин, Удальцова, Попова; с другой - Клюн, Малевич, Пуни… Попова, чтобы отомстить Малевичу, вешает в своей комнате плакат "Комната профессионалов живописи", помогает ей Удальцова - опять происходит скандал.
Розанова во всех этих перипетиях попала в середину - и не к Малевичу, и не к Татлину - правда, и она пережила, как сама говорила, отвратительное состояние, когда стала чувствовать, что МАлевич что-то открыл; но она скоро почувствовала, в чем дело, и написала наспех к выставке несколько супрематических работ.
Пояление Родченко (Р. с Татлиным не был знаком).
Отправились к "дяде Саше" за подрамником; там Татлин - намечалась футуристическая выставка "Магазин" (23). Татлин предложил Родченко участвовать, хотя подозрительно отнесся к его фуражке (ученической, со значком Училища Живописи) - однако, успокоился (узнав, что Родченко провалился в Училище Живописи), записал адрес: Каретно-Садовая, д.4, кв.1. Выставка открывается - Татлин приходит к Родченко, предлагает участвовать. Устройство выставки - Татлин и Родченко возят картины с утра до ночи, прибиают, вешают, проводят электричество… Родченко - кассир.
Появление Малевича на "Магазине"… На лбу нарисовано "0,10", на спине приклеена бумажка с воззванием - …"Я - апостол"… (содержание не записано.
Татлин выставляет Малевича с выставки за наклейки и пропаганду супрематизма… Малевич и Клюн снимают свои вещи.
Заигрывание Малевича с Родченко - про графику Родченко (24) Малевич говорит: "Вы сами не знаете еще, что делалете"… и перетягивает к себе… зовет Родченко к себе, поговорить о супрематизме. Родченко у Малевича - показывает Малевич свои вещи - с мелкими формами… Клюе приглашает Родченко на "Бубновый валет". Этим пользуется Родченко, чтобы покрепче закрбчить Татлина, который всячески предупреждал Родченко против Малевича. Татлин положительно в панике, когда узнал, что Родченко приглашают в "Бубновый валет". На "Магазине" у Малевича не было супрематических вещей - оказалось, что это благодаря Удальцовой, которая настояла на том, чтобы Малевич не выставлял на "Магазине" супрематизма.

8 января 1919 г. "Комбупребез".
Малевич Казимир предлагает написать манифест, чтобы обнародовать супрематизм и беспредметность… Разговор об этом с Древиным, потом с Родченко… с последним не столковались.
Первое собрание у Удальцовой (приблизительно 25 ноября 1918 года): Малевич, Ган (25), Древин, Удальцова; ни до чего не договорились, - Ган предлагает "коммуну".
Малевич забыл позвать Родченко, за что ему влетает от остальных… Через два дня приходит к нам Ган и зовет на собрание у Удальцово й.
28 ноября 1918 г. - у Удальцовой - : Малевич, Удальова, Ган, я, Родченко, Древин, Клюн. Мы пришли поздно - Надежда Андреевна в дверях шепчет мне, что сейас там дают ганнибалову клятву…
Малевич уже договорился до точки… в комнате мистикой пахнет… предлагает объединиться, пропаганировать сурематизм, сделаться новыми беспредметными, тогда и лица будут каким-то другими… "вот сидит человек, и будто его нет… Так придем мы, сядем… Но будет это по-иному"… Далее Малевич договорился до того, что, может быть, уже теперь не надо больше и писать, а толко проповедовать… Родченко вступает с ним в полемику… и обливает холодной водой его мистические предположения. В конце концов, договоариваются до газеты "Новатор"…
Приходит Ган… Древин дофилософствовался до точки. С ганом забыл пздороваться и старается оправдать это как беспредметность… "А ведь я уже с Вами поздоровался, только беспредметно"… Вообще на Древина Малевич имеет отрицательное влияние, так как Древин впадает в психологию и запутывается…
Атмосфера - не поддаться под влияние Малевича.
Анти призывает к реальному и разбивает фантази алевича. При обсуждании газеты выявляется необходимость объединения, которая определяется формой коммуны и называется "ком супрбез", но сразу же разбивается сама собой на "ком супров": Ган, Малечич, Клюн, и "комбезов": Древин, я, Удальцова, Анти.
Ган показывает себя защитником "Супров".
8 января 1919.

Продолжение предыдущего.
Собрание "комсупрбез" 8 января 1919 г. у Удальцовой.
Налицо: Удальова, Малевич, Родчено, я, Древин, Ган, Попова. Сначала не клеится… Малевич рассказывает свои впечатления об открывшихся вставках (Старый Союз), куда он ходил, как государственный контролер, для покупки картин "современному музею". НА выставках, зная, что он контролер, авторы так и бегали за ним… Те, кого он и в глаза не виделраскланиваются с ним… "Да мы ведь с Вами знакомы"… Это с Малевичем-то какой-нибудь "культурный Нивинский"…
Из совещание ничего не выдидит… Говорят о каталоге выставки, выбирают Анти заведующим выставкой… Попова ушла.
7 часов. Малевич уходит. Предлагает больше говорить вообще об искусстве… Назначается следующее собрание - у Гана, вторник 14 января в 5 ч. Ган, Малевич - ушли.
Фракционное совещание "комбезов".
Удальцова чувствует, что недаром Малевич все предлагает говорить; она думает, то он хочет выпытать, кто что пишет.
Маленький заговор против "супров" - не говоить о том, что делаешь, "если Малевич говорит, что это - белое, то, если находишь это правильным - утвержадть обратное".
11 января 1919

Анти с Древиным хотят разбить "супрбез", оставить одну беспредметность… Это последнее сообщение… Воспоминание:
"Ган: - Я такую роль играть не буду; Родченко ругает МАлевича, а МАлевич демонстритивно умалчивает о Родченко… а я буду взаимно информировать"…
Началось все очаровательно.
Древин рассказывает о выставке Розановой (26)…
Сегодня открытие… Отправились на выставку Розановой я, Древин, Стрежеминский (27)(заведующий Выставочным Бюро), принимать выставку Розановой…
Пришли… Мальчишки и Клюн вешают под вывеской квардат, черный огромный, на белом холсте… крейнее возмущение мое и Древина. Кричим мальчишкам - его не вешать, Клюн кричит: "вешайте!". Мальчишки сначала смутились, потом продолжают…
Мы напали на Клюна, что он приклеивает квадрат Малевича на Розанову… Клюн сваливает все на Малевича, что он здесь не при чем, что делает все это он по эскизу Малевича…
Поднимаемся на выставку, напали на Стржеминского, как это он допустил, чтобы приклеить на Розанову марку Малевича. Смотрим выставку. Выставка прямо играет цветом, блестит…
Квадрат подняли и хотят прибивать, но он пришелся как раз в окно беспредметной комнаты… Я поднимаю гвалт. Мы с Древиным нападаем на Стрежеминского, и он требует снять квадрат… Клюн бежит снимать квадрат… Перевешивает карты и еще несколько работ… Клюн заикнулся, что еще есть какие-то украшения для выставки, который Клюн писал всю ночь…
Идем смотреть… О, восторг! Малевич закатил еще три огромных холста с квадратнми черными формами, колоссальных размеров… Поднимается ругань… Протестуем, этого нельзя вешать на выставке Ольги Розановой, раз она шла к разбиванию квадрата… Требуем, чтобы все эти "украшения" остались Малевичу… Оказалось, что "украшения" могут закрыть весь фасад..
Добились, чтобы "украишения" не вывешивались… Клн плачет, что ему денег не заплатят за работу, показывает пальцы, которые распухли от холода, пока он писал "их".
В таком возбужденном состоянии идем к Гану.
Возмутительно то, что Малевич не показал никому, что он делает такие квадраты для Ольги Розановой. Что общего квадрат Малевича и Розанова?
У Гана.
Я думала, что Удальуова, Анти и Малевич уже там, что попадем в самый разгар разговора о живописи, про которые говорил Малевич.
Сидят Анти, Ган и Малевич. Советовались о каталоге… Малевич не знает, что ему поместить в каталоге, какое клише. Ган советует квадрат: "Так Вы уж все и будете… везде квадрат, так и будут знать"… Малевич согласен. Затем, он будто не знает, что писать в каталоге: "А то напишут что-то ужасное"… Анти спросил: "Что, живописи нет совсем?" Малевич: "Ну, что ж удивительного, никто и не удивится"…
Ган вообще благоговейно поддакивает Малевичу и находит все, что тот говорит, ужасно важным…
Входим, как бомба… Я набрасываюсь на Малевича за кадрат на выставке Ольги Розановой. Сначала Малевич делет вид, что не слышит, что я говорю. Затем Древин начинает на него нападеть, начинает орать… Анти плохо сразу соображает, так как у нас не было времени рассказывать все подробно, но потом он все время твердит: "Квадрат мы снимем". Атмосфера сгущается. Древин начинает лупить (переносно) Малевича квадратом… Малевич горячится, Д. нападает на Малевича, почему он на Розанову хотел налепить свою марку… М. начинает нападать на Розанову, что она вышла из него, что он ей и Давыдовой показывал, как делать орнаменты супрематические, и что у Розановой есть кальки, которые как раз сняты с его работ; Древин защищает Розанову, как самостоятельного художника, который вышел не из Малевича, и предлагает пойти посмотреть ее выставку… Тут общий гвалт, орут я, Древин, Малевич; Анти и Ган молчат. Потом Анти орет, чтобы мы замолчали…
Малевич заявляет, что он обойдется без нас, что мы еще придем к нему… полный разрыв… Малевич уходит… Перед уходом опять страшный крик… Анти: - "Еще не известно, кто к кому придет. Ну и уходите!".
Малевич ушел.
Ган: - Я не понимаю, в чем, собственно, дело, какую роль ирает Стрежеминский?
Древин: - Малевич хочет убить Розанову, которая шла своим путем…
Анти: - Ну и хорошо, что так вышло, все равно сегодня к этому бы пришли. И я предложил бы отбросить супрематизм. Что же, Малевич - один человек, и для нас целое название супрематизм…
Древин: - Вот квадрат, что он этим хотел выразить? Абстракцию всего?.. Графическое изображение формы, если смотреть на квадрат без всякой мистической веры, как на реальный земной факт, то что это? Ничто…
Розанова всегда имела тяготение к земле и в супрематических вещах, на которые имел влияние Малевич, все-таки она дала свое, переработанное душевное движение, увство художника, влила туда краски, цвет, не мистический, как у Малевича.
Анти: - Что же, мы отдадим Малевичу те картины, которые калькой сходятся Малевичем, но Розанова-то останется Розановой.
Древин: - Если Малеви идет к нам в общее дело, то он долен не давить каждого, а итти наравне…
Анти: - Еще одного генерала свалили…
Древин: - И Татлин, и Малевич идут к предмету, один - паровоз считает искусством и делает мышеловки, никому не нужные, а другой - скатерти для текстильщиков, а в общем - оба они окажутся в Художественно-промышленном подотделе Отдела Изобразительных Искусств…
Ган: - Я понимаю Древина, он думает, что я ушиблен Малевичем; но я не потому молчу, что не знаю, что сказать: я ему сейчас возражу… Для меня же Малевич - большая величина и как тип, прямой и честный, - и неправильны нападки Варвары Федоровны на нечистоплотность Малевича.
Древин: - Малевич не выносит, когда его при других ругают, вот он и убежал… Дальше Древин опять старается разубедить Гана в Малевиче и объясняет мистику Малевича и то, что он уже больше ничто, что если нас нет, то и Малевича нет.
Ган: - Я не вижу у Малевича мистики; а в повешении квадрата на выставке Розановой вижу анархический выпад Малевиа, как же, как и Вы, которые сняли этот квадрат…
Я (Гану): - Вас провели в Театральном подотделе (28)… дальше усиливается, как ему попасть к нам в отдел (Гана в отдел устраиваю я через Кузнецова, не знаю только, что из этого выйдет).
Я: - Газета (29) должна распасться, так как теперь такое положение… Малевич - предприниматель… у него деньги, мы даем труд или товар, за что получаем деньги, и больше ничего.
Ган: - Но Малевич тоже дает труд, и больше нас всех…
Я: - Тогда, конечно, каждый получает столько, сколько делает.
Анти: - Мы пускаем в газету последнее сообщение, что "комсупрбез" не существует и мы, такие-то, ушли.
Я: - Это собщение вряд ли удобно помещать Гану....
Ган: - Нет, наоборот… Я помещу.
Анти: - Ган переплетет Малевича самого в переплет и поставит на полку…
Ган: - Я очень жалею, что так вышло… Значит, Долгоруковская, 29, кв. 62… распад Супрбез 14 января 1919…
Но я только не понимаю… Это ваше семейное дело, но у Вас сейчас же разрыв; вот я, например, работаю с анархистами, с максималистами, с большевиками, но они, ругаясь между собой, все-таки не разрывают…
Я: - Что же это Вы нам говорите, ведь это Малевич порвал, а не мы…
Дальше одни без Гана.
Анти: - Одного генерала еще свалили… Это лучше, чище.
Древин: - Теперь нам надо обсудить положение; выступить ли в Пр. Союзе, или отдельно, но так, чтобы Малевич не успел занять помещение для выставки раньше нас…
Анти: - Как назвать? Супр откинуть, оставить беспредметность?
Древин: - Нет, это надо еще пересмотреть…
Анти предлагает выставить на Собзе самые новые вещи.
Зашли к нам. Тут началось самое замечательное. Анти настаивает, чтобы не сдаваться, даже если останемся втроем, отпадет Удальцова и остальные…
Беспредметность решили выкинуть, как круг, который амыкает, и не дает движения, обязывет, как всякий "изм".
Древин: - Предлагаю назвать Ассоциацией…
Родченко добавляет: - Крайних новаторов
Я: - "АСКРАНОВ"… Готово, зафиксировали…
Древин: - Это хорошо, что не "изм", а свободное, живое дело, в которое вольется еще черт знает что… Пригласим на выставку: Пестель, Веснина, Удальцову, Попову, Кандинского и молодых Кравченко… Кисилева и еще, кто будет…
Анти взялся оборудовать дело выставки.
Анти: - Газета Гана, и пусть он с Малевичем сидит, Ган мне опротивел, в искусстве он ничего не понимает, на выставке к Л.Ф.ходил, глаза на затылке… А Малевич потому (ему нравился), что тот дает массу литературы… А мы писать не умеем, значит, нам не по дороге.
Решили завтра подать заявление с требованием помещения для выставки…
Удальцова не пришла - видимо, чувствовала, и не хотела ругаться с Малевичем, так как это чувствовалась, что будет разрыв…
14 января 1919 года.

Мысли Анти 14 января.
"У Малевича не живопись, а философия живописи… У меня - живопись" (приклеена вырезка)
"Кто не прорывается вперед - того никто не преследет" (Пьерремон).
Вчера Ган хотел было записать все, чо будут говорить, и начал… Записано: "Древин - разбивает квадрат… Малевич - доказывает, что Розанова вышла из него… Впрвара Федоровна занимается мелочью, защищая Розанову"…
Больше ничего нет. Началась свалка, которую Гану не понять…
Малевич создал философию квадрата, как той формы живописи, по которой, он думал - пойдет живопись, но живописи у него нрет, конечнр, как и все то, что им сделано до супрематизма, есть ничто, и он сам открещивается от прошлого, в Розановой - наоборот, - она живописец, и то, что сзеди супрематизма, есть настоящая замечательная живопись - цвет.
Кубисты в логическом процессе дали куб; Малевич развил форму дальше, дал квадрат, проповедую цвет, и ясно, что цвет требует квадрата, плоскости, где он ничего не теряет, где нет тени; но у Малевиа цвета нет, его композиции, будучи сделаны черными, ничего не теряют; Розанову обратно - ее вещи без цвета ничто.
То, чего хотел добиться Малевич, есть у Розановой, и он использовал ее, как живописца, для своих философствований. Цвет по существу своему - краска, декоративность, потому в расцвет супрематизма было увлечение прикладным, масса декоративных выставок. ак, на одной из них Анти о работах Малевича говорил, что вот тут-то и есть область супрематизма, его начало и конец, не супрематизма формы квадрата, а супрематизм цвета. Малевич путает философия квадрата и цвет в супрематизме, и потому так хочет теперь пришпились Розанову к супрематизму квадрата. И Древин понял так же супрематизм, который, как он говорит, есть текстильность, и Малевич создал не живопись, а только новый стиль и дал графическую схему - форму квадрата, который без статей Малевича и его мистички никакого значения не имеет. Теперь дальше, если Малевич заявляет, что он один открыл квадрат, то это взор, и Древин, не видя никогда вещей Малевича, писал с квадратными формами, не зная даже о существовании Малевича, затем, в 1915 году, когда Малевич обнародовал квадрат, с ним на одной выставке выступили и Клюн, и Розанова; еще - Родченко, тоже не знаю никакого супрематизма - квадрата, в глухой Казани, не предполагая и существования Малевича, делает графики, которые имеют квадратные формы - фокус Малевича только в том, что он обнародовал название - кем оно придумано и как, я не знаю.
Квадрат… логически висел в воздухе и вышел из куба…
И если Малевчич, имеюя на плечах 18 лет выставок, стал первый кричать о квадрате, то это не есть его изобретение, так как имей Рдченко. Древин, Розанова хоть половину этих выставок, то они с тем же успехом могли взять патент на квадрат… Малевич был уже старым, а они - еще слишком молоды, Малевич занимался литературой, а они - живописью…
Логически дальше надо уничтожить квадрат и отти по цветописи, что и делает Розаова летом 1918 года безо всякого Малевича А Малевич, дойдя до того же, теперь будет кричать, что это он уничтожил формц квадрата и "распылил", хотя эта растушевка была у Родченко еще в 1917 году, и из-за которой были у него принципиальные споры с Удальцовой.
Что произошло 15 января.
Малевич звонит Удальцовой, что его вчера оскорбили и бросили его (когда он сам первый порвал и ушел). Удальцова была в ужасе от разрыва… Находит фактическую справку, что в ноябре 1918 года спрашивала Рзаову, к какому ее причислить течению, и та ответила - к супрематизму, а не к беспредметности…
Малевич заявляет, как заведующий Художественно-строительным подотделом, что на Государственной выставке сняли, не имея права, украшения, и требует восстановления своих прав.
Встреча с Удальцовой.
Удальцова: - Вы, товарищи, были вчера неправы. Вы не могли вчера снимать плакат…
Я: - Но Вы находите, что квадрат можно вешать на выставку Розановой; я думаю, что это насилие над ее твореством.
Удальцова: - А почему нельзя повесить квадрат, раз Малевичу поручено Центральным выставочным бюро, то он и сделал искренне, как нашел нужным…
Я: - Ну я не протестую "даже" против украшений, хотя Малевич должен был бы посоветоваться с группой беспредметников, но против марки - кварата… Не смешивайте вчеравший разговор у Гана с тем, что сняли квадрат, так как фактически снят квадрат потому, что он закрыл окно и мешает свету; при этом был Заведующий Центральным Выставочным Бюро, который и распорядился это сделать.
Приходит Родченко…
Анти: - Надежда Андреевна, мне надо с Вами поговорить… Стрежеминский бегает от одного к другому, вгораживая себя. Еще раньше Малевич звонил по телефону, вызвал его, но тот прятался.
Заявление о выставке АСКРАНОВ готово, его содержание: требует переписать на нас, "АСКРАНОВ", помещение б. Хлудова под выставку вместо "СУПРБЕЗ", который скоропостижно скончался, живая же сила его организовалась в "Ассоциацию Красних Новаторов" (АСКРАНОВ). Текст написал Анти.
Анти предлагает подписать Удальцовой… Пока не подписывает. Ведет ни туда, ни сюда.
Удальцова: - Да я, кроме этого, ничего не вижу.
Анти и Древин ей выясняют положение дела.
Стрежеминский: - Идемте в подотдел, там будет собрание о выставке Розановой, как быть.
Древин: - Я все беру на себя.
Удальцова подписала "АСКРАНОВ", Анти предлагает Малевичу подписать: "Что ж, то было две группы, теперь ничего"… долго читал и не подписал. Предлагают подписать Минькову, тот: "Я, знаете, дроблений не люблю"…
Заседание Художествено-строительного подотдела: Удльцова, Древин, Анти, я, Малевич, Миньков силит в стороне, все время молчит.
Удальцова: - Прошу высказываться.
Малевич: - Да что высказываться, кто-то пришел, содрали квадрат…
Анти: - Да что и говорить, квадрат сняли все! И не будет висеть, и разговору не может быть. А Розанова была супрематистка, я не знаю, позволи бы еще с улицы, вот ПЕтра Ивановича, и спросили…
Древин: - А квадрат… нельзя такую марку… последние ее вещи разбили квадрат, я был до самой смерти с ней и знаю, что она думала совсем не о квадрате, а надо посмотреть ее выставку и сказать, можно ли на ее творчество повесить квадрат…
Малевич: - Но я ее больше знаю, и вот вам доказательство! (Показывает брошюру "От кубизма к супрематизму", где она подписалась).
Но брошюра Малевича, и в ней только в тексте сказано, что такие-то… супрематисты.
Поднимается гвалт.
Анти: - А квадрат не повесим, снимем!
Малевич: - Я вас всех покрыл кваратом, и без меня вам из квадрата не выйти, РОзанова - супрематистка, и когда на Б.В. вы все ушли, она осталась!
Я: - Но уже 14 января 1919 г. выставлены вещи Розановой, где нет никакого квадрата, и это записано, что Розанова разбила квадрат.
Древин: - Что нам до бумаг и подписей (брошюра Малевича), когда надо делать по совести. Посмотрите на ее творчество.
Анти (Малевичу): - А ну Вас у черту, и покрыли квадрат, и снимем квадрат…
Она выбросила Ваш квадрат к черту, и нет у нее квадрата. И Вас-то выбросим вместе с квадратом, покрыли давно Ваш квадрат, нет квадрата!
Малевич: - И не выбросили, завязали, и не выпутаться Вам, Древину… Вот квадрат-то! В музее висит! И не выйти вам без меня… (пятится к двери).
Древин: - Что вы тут набрали дураков - Минькова, Клюна (встает)… и на них играет; что - квадрат? Текстильщики… просто, стиль выдумали… все это будет в Художественно-промышленном подотделе, эти Ваши квадраты, а ей марку Вашу не дадим ставить…
Малевич, убегая, скорчился, держится за ручку двери: - И не вырваться вам! Квадрат!
Ругань с Миньковым, который признает все-таки, что вообще украшать посмертную выставку нельзя, чтобы больше выявить вторчесвто художника…
Анти: - Вот, умрет Миньков, мы этот квадрат ему и наденем, и завернем его; вот будут похороны Минькова и Клюна, закроют их и отнесут, и на выставку их повесим.
Миньков: - А вы сами уже умерли!
Древин: - Но есть еще и мертворожденные! (подразумевая Минькова).
Все это очень сумбурно, и страшно трудно вспомнить, но в общем Малевича крыли, все время орали. Удальцова пыталась привести в русло, но неудачно… Малевич все время бегал - как только начнут крыть, так он к двери, схватится за ручку, прокричит про квадрат и бежать…
Хотели довести дело до третейского суда, что беспредметники протестут против квадрата на выставке Розановой.
Удальцова: - Надо сказать, чтоОльга Владимировна была двуличный человек, и одно говорила вам, а другое - Малевичу… Иак что она тут и виновата… Но к творчеству ее нельзя вешать квадрат, если исходить из ее выставки…
Постановили: отдать квадрат и украишения в ведение Центрального Выставочного Бюро, но на выставку Розановой не вешать…
Вышли из отдела: я, Анти, Древин, Удальцова.
Древин: - Вы, Надежда Андреевна, кубистка, и ему (Малевичу) должны дать это почувствовать. Вы единсвтенная кубистска в России, живописец; а он что, он не живописец, он график, он только использовал всех… А в Мастерских - Вы не бойтесь, Вы можете дать, учить, а он не может, он ничего не знает в живописи… и Вы не смейте делать ему рекламу, поддерживать его…
Удальцов: - А это все печально, что все так развалилось, и нам без него не обойтись, я хотела его использовать, как политическую силу… Татлин и Толстая, вот, хотят за границу двинуть… Ну, что вот выставка, а дальше что? А то и газета, и выставка - в Петроград… и был бы единый фронт.
Древин: - Ну и мы можем в Петроград, мы все сделаем, он без нас ничего не сделает… Все пойдет так, как надо. Все это ерунда. Татлину ничего не сделать…
Я: - Но что Малевич без нас сделает? Ниего реально делать он не может, все бы мы сделаем, так и теперь сделаем…
Сегодня…
За ночь Удальцова придумала какой-то ИЗМ к своей живописи, и сказала Малевичу; тот говорит: ну, конечно, надо все приводить к вистему.
Малевич подавлен, что разрыв - хочется ему покрть всех вместе на выставке, с Удальцовой он помирился, особенно зол на меня и на Древина, так как я молодая, а он человек старый, но я не дам в обиду Ольгу, как друг ее, и буду цапаться с Малевичем, на Анти М. меньше зол, так как Анти старше (по выставкам), чем я… и рад бы МАлевич помириться, хотя без СУПРа, на еспредметсности, но только не на "аскранов", так как это наше слово.
Удальцова весела и довольна; признала, что Малевич не живописец, и довольна, что нет супра…

Анти было вчера неприятно, что нет такого объединения и понятия ценности выставки; и если он интересы Древина и Удальцовой ни во что не посчитал бы, чтобы помириться с Малевичем, то из-за интересов Розановой он пошел на разрыв, потому что она умерла и она сильная, ее Малевичу нельзя дать на растерзание…
Он ругался, но у него болело сердце за левое, которое так мало, и то разбиваем сами, но все-таки (никто, наверно, так не страдал за левое, как он), а он ругался больше всех…
Теперь он написал 8 черных вещей, где нет ни света, ни цвета, ни формы; у МАлевиа вещи белые с развитой квадратной формой; и этими вещами Анти побьет Малевича…
Анти хотел на выставке повесить их рядом с Малевием… теперь он хочет поладить с Малевичем, чтобы устроить выставку вместе и покрыть его, чтобы эти черные не пропадали дря…
Предлагает это Древину, тот согласен, а Удальцова и подавно.
Древин уничтожил все свои вещи новые, чтобы не было квадрата нигде; остались только "бабы".
Видимо, наладится. Малевич вернется…
16 января 1919 г.

Малевич опять разругался с Древиным - на картины Поповой Малевич показывает ногой…
Выставляться с Анти и Лревиным Малевич не хочет, они нанесли ему кровное оскорбление. Фронт сдвинулся.
Но Малевич решил отомстить Древину и Анти… Малевич - член закупочной комиссии для Музея живописной культуры (31).
Он купил всех художников по 1 списку, кроме них, чтобы они не попали в смету до февраля, так как 1 февраля закрываются крелиты, то, следовательно, их купят по новой смете, а там из-за остатков можно меньше вещей купить, и дешевле, ссылаяс на то, что много уже израсходовано.Прекрасная месть! Такую же систему я постараюсь всеми силами применить к монографии Малевича, которая издается у нас в Подотделе.
А вчере "вакханалия" была в отделе. Все тащат купленные вещи. Лентулов - 3 вещи, Машков - 3 вещи, Кончаловский - 3 вещи, Рождественский - 2 вещи, Малевич - 3 вещи, Беутова - 3 вещи, Кузнецов - 3 вещи, Удальцова - 3 вещи и т.д. Все получат деньги, ассигновки… все по 20 тысяч, кроме Франкетти - 14 тысяч, Удальцова - 14 тысяч, Малевич - 28 тысяч, Татлин - тоже.
Древин показывает Штеренбергу 4 вещи Моргунова и 2 вещи Удальцовой и сравнивает. Штеренберг кипятится: почему у Моргунова 4, а у Удальцовой 2; к Татлину, Татлин заявляет, что вещи Моргунова отправят в провинцию…
Великолепное оправдание, разница только в том, что Моргунов получил 28 тыс., а Удальцова - 14 тысяч! Но это, конечно, не важно. Зато Моргунов - приятель Татлина…
Анти и Древин спрашивают у Татлина, почему их не купили… Без Малечиа купить нельзя, но ТОлстая предлагает Анти принести 2 вещи, как и в прошлый раз.
Заслуги футуризма в том, что он есть разрушение старой синтетической системы двиения творчества. До футуристов творчество двигалось синтетическим путем: открыв новые возмодности, он сейчас же строиломонументально и синтетически фиксировало свои достижения. Кубиз, разбив предмет, сделал картину - предмет; футуризм не закрепил своих путей в окончательное, в канон.
Кроме того, футуримз, начавший в искусстве живописи, перешел в миросозерцание, в жизнь, в другие искусства; это не специфическая доктина живописи, а целое новое жизнепонимание.
Футуризм указал новый способ развития и движения творчества, соединил движение всех искусств и жизни в одно.
Следующим этапом в мировом движении искусства после футуризма - открылось беспредметное творчество.
Бспредметное творчество надо рассматривать тоже как новое миропонимане. Оно охватило все искусства и жизнь. Это движение духа. Если его исследовать в живописи, то здесь есть два момента" один - духовный: это борьба с материализмом предмета, понимая "предмет" абстрактно и широко, как грубую, только живописную силу, и провозглашение творчества, создания, анализ, изобретательство; и второй - углубление профессиональных требований к живописи. Живописцу предъявляются строгие профессиональные задачи, исследование фактуры, мастерства живописи, высокой техники кисти; картина становится на известный пъедестал, делается чем-то великим, к которому нельзя относиться как-нибудь; отсюда поднятие на высокий уровень звания живописца, профессиональные требования к которому значительно увеличиваются.
Тема, стиль, литература, будучи изгнаны из произведения, углубили живопись, заставили ее строже относиться к своим профессиональным заданиям. Отсюда - поднятие живописной культуры.
Отбросив предмет и натуру и перейдя в область творчества и изобретательства, "беспредметники" начали новую эпоху искусства. Конечно, рядовой культурный человек, медленно эволюционирующий, не может поспеть за сдвигом "беспредметного творчества", которое шло революционно, имея за собой переходный шаг - футуризм и кубизм.

_____
Особенная черта русских живописцев - индивидуальность, отсутствие школ и даже групп, группы фактически были, но их часто соединяла не тождественность исканий, а только тождественность стремления двигаться вперед.
Русская живопись также анархична по своим принципам, как и Россия по своему духовному движению.У нас нет школ, и каждый художник - творец, каждый самобытен и резко индивидуален, будь он новатор, будь он синтетик, будь он реалист.
Конечно, резче это выразилось у левого крыла; их не очень много, но каждая единица ценна и каждая открыла что-то, каждая двинула вперед, но каждая - по-своему.
Москва, наша черноземная Москва, ала живописи много величин; интересно отношение Москвы к Петербургу - этой "русской загранице". Москва - откроет, сделает - и везет на показ, на гастроль в Петербург, который санкционирует. Москва творит, а Петербург наводит критику, признает или отрицает. Шуметь петербуржцы умеют, умеют раздуть по-европейски, а мы молчим работаем. Все значительные величины в искусстве живописи вышли из Москвы. Петербург дал историков, критиков, графиков.
…Переехали на новую квартиру: Б.Гнездниковский, 10, кв. 919.
"У Родченко есть все, чтобы начать писать" (Габо (32) о выставке Проф.Союза 1919 г. (33))
У Клюна ценен подход к рельеам и скульптуре; он, в противоположность Татлину, берет обработанные фабрично материалы и комбинирует… Татлин же сам пытается их обрабатывать - отчего кустарность и даже дилетантство. Татлин должен был так устроить свою мастерскую: открыть слесарную, токарную, деревообрабатывающую и другие в этом роде, но настоящие специальные мастерские, не дилетантские; и вот будущий художник-ученик или рабочий-специалист там бы учились. Специалист узнал бы от зудожников об искусстве, а ученик приобрел бы знание материалов. Художник из этих мастерских должен выходить "комбинатор", его роль - в том, чтбы гениально комбинировать прекрасно обработанные материалы. Кроме того, эти мастерские выпустили бы прекрасных мастеров, которые нужны, как помощники, что ли, для комбинатора, без которых он не мог бы работать. Практически будущие комбинаторы творили бы рельефы для украшения домов, что ли…
Например, вместо гнусной трубы на доме, или балкона, или еще чего-нибудь, - висели бы прекрасные рельефы, своими формами повышающие дух современности…
"Живопись - тело, творчество - дух".
А.Родченко.

17 февраля 1919 г.

О выставке Профсоюза Художников Нового Искусства.
Удальцова: Конечно, прекрасная в России кубистска; хороша, как синтетик. Разламывает предмет по вертикальным - отсюда некоторое однообразие; конечно, она очень умная и себя не выдаст. Развешена прекрасно, пожинает лавры и хочет Малевичу подсадить свинью, так как он в кубизме = 0.
Родченко: выставил старые вещи, Кандинскому нравятся самые ранние, где все разделано до точки; Габо говоит о нем: "У него есть все, чтобы писать, но он еще не начал"… Певзнер - в восторге, говрит: "вот этот еще покажет, он далеко пойдет, и посмотрите - нет тут сепрематизма, это удивительно!".
Клюну нравится у Анти фактура в темпере. Да, он, действительно, здоров насчет фактуры.
Кандинский говорит, что Анти единственный художник, который ему понравился.
А.Кузнецову нравится Анти, он все ходит и удивляется: "И это Родченко… да, да…"
У Розановой есть какая-то сухость. Эта черта присуща многим русским художникам (Шевченко, Ледантю). На Н.Удальцову произвели впечатление работы ПЕвзнера и Древина - видимо, своей примитивностью и упрощенностью.
Ган показывал записку Малевича: "Тов. Ган, мятеж левых эсэров подавлен. "Инкрогроб" (34) рассыпается. К.Малевич".
Выставка беспредметников и супрематистов как будто налаживается.
У Малевича - 20 выставок, у Родченко - 2 года. Это знаменательно, и на беспредметной выставке это будет проба. Ган говорит, что Малевч сделал что-то удивительное.
Одно не будет ли - вдруг Анти и Малевич выставят работы, идущие к одному - вот будет номер!
Древин не верит, что у Анти есть 20 новых работ за 1918 год и думает, что он просто сделал их со старых рисунков.
Удальцова сделала три новых работы "Храма тектонизма".
На выставке действительно будут состязаться Анти и Малевич, оба достойные противники. Древин принялся писать старые вещи и делать гравюры.
Вообще продвинутость в работе Анти производит на Древина колоссальное впечатление, и Анти является для него побудителем к работе.
О "девятке" (Родченко, Степанова, Удальцова, Древин, Габо, Певзнер, Попова, Пестель, Веснин).
Предложение организовать "девятку", собираться в Проф. союзе по субботам, собрания закрытые, выяснять вопросы живописи, что будет импульсом художественной жизни. Отсюда же и черпать материал для гаеты "Искусство", которую хочет забрать Малевич - и будетв Петербурге Пунин ("Искусство коммуны") - о Татлине, в Москве Малевич и Ган - о Малечие; но, кажется, не пройдет.
Ученики П.Кузнецова влюблены в работы Анти. ам ему создает рекламу Франкетти.

18 февраля 1919 г.

Влюбленные в куски аэропланов и современности не замечают, что это - натурализм, и не видят истинного творчества художника… Не всю ли равно - влюбляться в куски аэропланов или в кринолины… (А.Родченко - о Пунине, Татлине и др.).
"Одно из двух: или живопись долна соранить свои традиции, как живопись Пикассо, или - как Малевич - он не должен сам раскрашивать свой сепрематизм, так как в этой раскраске он поражает маляру, а до маляра ему еще далеко; он должен отдавать на фабрику раскрашивать свои плоскости, что даст усовершенствованное произвоство картин, но живописи там не будет. Живопись есть уника, этим она и ценна, что она кустарна, что другой такой не сделать" (А.Родченко, 24/II 919).
Выставка "Беспредметность и супрематизм" должна быть решающей для Анти и Малевича. Малевич сперва писал белые, а Анти в это время сделал свои черные (8), но теперь, по последним догадкам (как-то в статье для каталога, где он говорит, что идет в черный тунель, и в своем заявлении на краски написал себе 6 белых и 6 черных красок и больше никаких), Малевич тоже, виимо, написал черные. Анти хотел еще что-то сделать, чтобы совсем накрыть Малевича, но он (Анти) очень устал… Вообще мы считали, что у Анти веще 1918 гоа - 98. Когда его спрашивают: сколько, он говорит - 98, и никтто, конечно, не верит, или обижаются, думают, он смеется.
Если удасться получить выставку "Салон". то Анти со мной хочет занять маленький зал под наши вещи, в общем, здорово.
Анти колоссально сильный в смылсе влияния на людей, так, он и на Древина страшно сильно действует. НЕдавно Анти сказал Древину, что дальше в живописи надо бросить беспредметное и писать реальные предметы, и Древин уже готов. Вытащил свои старые вещи и стал их писать.
Не черпая из природы, а только из своей творческой фантазии, беспредметное творчество открыло и само слово "творчество", как самое яркое и наиболее вявляющее при определении понятия беспредметности.

5 марта

Анти об искусстве и живописи:
…"Синтез для искусства, как движени я творчества - не нужен; он интересен только для истории, которая показывает нам лучшие образцы тех или иных изобретений или достижений, выкидывая худшие и даже само открытие. Беспредметное творчество, которое сейчас так непонятно, имеет глубокий корень, пришло не из пропасти, а логически.
Так, вначале, когда живопись подражала натуре до противности, это не было искусство, и оно стало ттолько в тот момент, когда вместо гладко-выписанного лица хотя бы появился первый мазок, передающий иллюзию натуры на некотором расстоянии, а вблизи не похожий на зализывание фотографии.
В это момент создалось искусство, создавлось творчество, что и ценно в искусстве и так - даже больше стало искусства, и стали ценить то, чо дает иллюзию прироы на некотором расстоянии, это утрировка предмета, подчеркивание, даже неправильность сравнительно с натурой, ради чего-то сделанная, и есть искусство, и есть творчество.
Таким образом,постепенно стало ценно искусство, а не точнейшая фотография, и, наконец, дошло до высокой культуры живописи, когда сама живописная плоскость стала самодовлеть, стала тем, ради чего пишут и занимаются живописью. Это то, что Пикассо одним махом, плоскостью живописной, передает лицо; затем, еще дальше, стало казаться ненужным само лицо, а ценна стала та возможность живописной плоскости, котора выявилась, наконец, через тысячелетия развития искусства. Эту плоскость начали комбинировать с другими плоскостями - строить с разно обработанными, и гланым образом, строить - творить, но тут еще новое открывается - не надо разно обрабатывать, а только комбинировать прекрасно раскрашенные плоскости. И дальше надо уничтожать архитектуру - строение; надо объявить, что нет живописи, она не нужна, дойти до последнего уничтожения веками передаваемой наследственности, и уничтоживши - может быть, откроется то крошечное новое, великое, которое разрастается и расширяется потом; и, может быть, не нам увидеть и узнать его - это великое новое открытие, ктрое поведет дальге искусство.
В каждый данный момент то, что открыли сейчас - есть правда; то, что было до этого - ложно. Это логический закон природы, логический закон дальнейшего развития вечного двиения.
И беспредметное творчество - философия, и, может быть, живопись - уже отжила, ее не надо; может быть, в будущем найдутся совершенно новые, невиданные способы творчества - искусства.
Как пример к предыдущему.
Когда-то для освещения была изобретена лучина, но дальнейшие открыти в этой области не пошли только по пути усовершенствования лучины, а применили свечу, ламы, электричество и в будуем, может быть, радий.
Так что осталась толко сущность: светить, а способы были так разны и несхожи; так и в искусстве - не важна живопись, а именно творчество. Сперва мы дошли до понятия, как творить, до искусства в искусстве; а затем, выкинув это искусство в искусстве, оставили одно творчество - и как в конце концов - станет неважно. Будут не нужны ни холсты, ни крски, и будущее творчество, быть может, при помощи того же радия, каким-то невианными пульверизаторами будет прямо в стены вделывать свои творения, которые без красок, кисетй, холстов будет гореть необычайными, еще неизветными цветами"…
6 марта 1919 г.

Эпические повествования
В связи с гнусными статьями в газета об Отделе, произошла реорганизация газеты (35), которая примет облик полемически-агитационного органа. РЕдакционная коллегия газеты: Осип Максимович Брик (36) (бывший присяжнй поверенный и хе художник), Н.А.Удальцова, К.Малевич, В.Шешреневич.
Все помирились на футуризме, которые газеты будет проповедовать, когда Фриче стал писать гнусные статьи. Малевич очень доволен этой переорганизаций и видимо воображает, что теперь этот орган будет в его руках.
… Анти все строит скульптуру, ему это так нравится, песенки поет и все орудует с картоном (37). Ему ничего не стоит все сломать и опять сделать самую необычайную штуку. Вообще его изобретательность необычайна, у него ничего не бывает случайного, что бы он боялся испортить и дрожал. Мне, по правде сказать, страшно делается, когда он берет и все ломает, а я уж знаю, насколько он изобретательски трудоспособен…
Он настолько уверен в своей силе творчества, что никогда не боится ничем испортить. Он всегда все делает … и он так уверен в себе, что ничем не смущается, никакой крайностью, никаким тупиком. Сейчас ломал одну - две - три - и уже две новых сделал.
Он все это проделывает с такой егкостью, как "играет" (это его выражение).
6 марта

Эпическое повествование об Отделе Изобразительных Искусств.
В связи с травлей футуристов в печати, будто бы приехали из ПИтера в ОТдел О.М.Брик, Д.П.Штеренберг и В.В.Маяковский.
Первым делом они взялись за газету "Искусство", будто бы чтобы внести, или, вернее, дать ей агитационно-полемический характер, чтобы отпарировать все нападки на футуризм. Было созвано большое организационное заседание в Литературно-художественном подотделе, на котором присутствовали: Кандинский, Шевченко, Франкетти, Барановский, Штеренберг, Брик, Маяковский, Родченко, Шершеневич, Малевич, Удальцова, Татлин и я (секретарь подотдела). Тут-то нас и обработали питерцы. Просто-напросто им надо было взять в свои руки наш орган. Затем, на другой день, оказалось, что Брик уже заведующий отделом, а Татлина - по шапке. Кроме того, созвали коллегию художников, где Штеренберг кричал на всех, а наши, конечно, переругавшись, все молчали, и они повернули в нужную им сторону. Посократили штаты или приготовили места для следующей партии петербуржцев, как правильно догадывается Анти.
Это заседание было один из безобразнейших фактов, и, как выражается Кандинский, "было похоже на биржу, а не на заседание коллегии" - шум, гвалт, крик, ругань… Была избрана закупочная комиссия для "музейного фонда" - которая состоит: Аеринцев (38) (прикладник, много болтает, правый эсэр), Брик, Вайнер (39) (коммунист, скульптор)…
Это для покупки картин…
История этих выборов небезынтересна… Так как москвичи все друг на друга злы, то, когда Штеренберг предложил назвать имена, все молчат… Тогда он сам начинает: "Татлин"… все молчат. Анти шепчет Удальцовой: - назовите Аверинцева, Брика и Вайнера - она предложила, и прошло. Затем, после заседания, Анти разговаривает с Татлиным и говоит: "Следующую комиссию изберем из сторожей", рядом стоит Брик, Татлин мигает Анти, но того не проберешь ничем…
После заседания отправились на "Митинг протеста" в Строгановское училище против газетной травли футуристов. По дороге Татлин жалуется Анти и Франкетти: вот, сместили его тогда в Профессиональном Союзе, "Родченко был хозяин, а Варвара Федоровна - хозяйка, вот вы меня и сместили", а теперь Петроград его вымел, так как поддержки нет.
Вообще наш отдел погиб из-за междоусобной вражды. Татлин обиделся, что его не выбрали в Председатели Союза, откололся от всех, все езди в Питер на поклон, поддержки у него не было. Малевич возомнил себя "государственным" человеком, написал 8 черных и белых, подумал, что его никто не покроет, и пока происходили междоусобицы, интриги и подвохи, питерцы, как "иностранцы", пришли и сели.
____
Франкетти, между прочим, зовет Анти "азиатом"… Вчера был забавный прецедент, за который мне потом здорово влетело от Анти…
Дело в следующем:
Пестель сказала, что Надежда Андреевна не будет участвовать на беспредметной вытавке.
Анти по этому поводу позвонил Надежде Андреевне, ну и начали они насчет выставки и положения дел в Отделе… как разругались "два генерала" (Татлин и Малевич). Анти опять сказал, что у него 98 работ, она хохчет и говорит, что, значит, народился "новый генерал" от беспредметности - Родченко…
Тот не очень разуверял, и они над этим мирно посмеялись. МЕжду прочим, Надежда Андреевна просила Анти показать ей свои новые работы, тот - "нет".
Теперь - вчера стоит Анти, Древин, Франкетти, - заговорили об "иностранцах", "азиатах", о том, что Франкетти еще надеется показать "азиатам" (Родченко), я и выпалила: "а вот новый генерал от беспредметности (Анти)", и что вчера "было торжественное посвящение его в этот титул Надеждой Андреевной".
___________
Анти отнес в мастерскую, организованную КАндинским, снимать пять своих вещей "правого крыла", и в разговоре Петраковский (фотограф этой мастерской) говорит АНти, что КАндинский говорил ему о Родченко, как об одном из видных супрематистов; Анти, конечно, разъяснил ему, что он, хотя и видный, но только беспредметник, а не супрематист.
Разговор Анти с Малевичем.
Малевич плачется, что вот, его монографи не выйдет, пропал Ган с материалом.
Анти и творчество:
"Я ведь не так работаю, как европеец, - самыми лучшими красками, начистит ногти, и пишет… в тут, как дикарь, чт есть под рукой, тем и работаешь. Ведь как европеец будет делать хотя бы такую скульптуру из бумаги… сделает рисунок - и ему, конечно, надо точь-в-точь такую же сделать, а если картона не хватит, то он уже другой формы боится сделать, и, значит, делать не станет… как же, нет материала подхлдящего!
Не вышло из этого - не надо, другое сделаем, а сидеть и ждать не буду… Есть лак зеленый - ладно, крась, есть кусок картона желтого, черного - ладно.
Не буду ждать, когда все лаки будут или все картоны".
Анти эти скульптуры из картона очень здорово делает, конструкция, конечно, неподражаемая, уравновешена, ничего лишнего, построенная… Знает свои формы великолепно, разбирает их и складывает без пометок, наизусть.
Самое уивительное, что он не дрожит над случайно вышедшей формой, а может тридцать раз переделать и разобрать, и не испортит.
Анти все хочет уехать куда-нибудь к чертям, или в варварскую Мексику, где никого, кроме ковбоев, нет, или на СЕверный полюс путешествовать, так года на два. Или в какие-нибудь равнины Северной Америки, где огромные пространства покрыты травой и никого нет, ни единого человека.
Об этом он очень упорно твердит и с удовольствием читает путешествия по полярным странам. В большом почете у него сейчас журнал "Вокруг света", который он читает во все свободные от работы промежутки времени, и за обедом, и за чаем, и перед сном. Сегодня он вспомнил, что и в своей юности любил читать о путешественниках и читал эти книги вслух своей мамульке, которой они тоже нравились…
Покрыв Малевича, Анти намерен отправиться в Париж, там покрывать остальных и окончательно, так как здесь ему уж нечего делать, не с кем бороться. Конечно, в Париже сначала удалось бы только пробраться на САлон, на котором молодым разрешают, по европейскому обычаю, вешать только три вещи, ну, а там уже начнется дело. Так что я думаю, как только откроются границы, он туда махнет, но не учиться, конечно, как наши российские художники, а "покрывать".
Сейчас Анти еще одну скульптуру сделал, сегодня, эту, говорит, сделал "из остатков, какие были". Действительно, у него колоссально изобретательная башка.
16 марта 1919 г.

Повествование эпические.
О рецензентах петербургских
Из академии петербургской прислали ученика, который должен был написать рецензию о выставке, как для "Искусства коммуны", так и для академической газеты. Конечно, этот паршивый мальчишка в искусстве ни черта не смыслит, на выставках не был. Я застала его со Стрежеминским, когда они по развернутым каталогам всех шести выставок отмечали направо и налево художников. Настолько можно, я спасала положение, но вообще подобный факт отвратителен.
Еще интересный факт: Малевич предлагал Анти помириться; виимо, это есть следствие того, что Анти написал в каталог: "Крушение всех "измов" и генералов от живописи послужило моему восхождению"…
Малевич предлагал опять устраивать собрания, Левый фронт двинуть. Анти все поддакивал ему, а потом говорит, что вот он (Малевич) пришел к нам, когда емц стало плохо; Левый фронт и единение нам всегда нужно было, а он только теперь до этого дошел, дальше Малевич оговаривается, что он всегда был за Анти, что вот почему Удальцова не устроит Анти мастерскую в Строгановке.
Малевич дальше выговаривал, что вот, ы все думаем, что он жулик и всякие пакости делает, а надо вместе быть, а не только друг друга спихивать и покрывать.
А тот же день 20 марта я столкнулась с Мансуровым (40), учеником академии, ассистентом Татлина, которого Малевич пригласил на "беспредметную и супрематическую выставку".
Нас было четверо: Стрежеминский, я, Мансуров и Татлин. Стрежеминский начал разговор об этой вставке, Мансуров и говорит: "А кто там вообще участвует, какое там болото, надо знать сначала, а потом выставлять!". Эта фраза, конечно, для Татлина, чтобы он не подумал, что МАнсуров выставляется с Малевичем, так как до этого, когда я разговаривала с Мансуровым, он никаких подобных вопросов не предлагал, а просто записал все, что надо для выставки. Я тут же это и сказала, что МАнсуров боится Татлина, а потому и рисуется перед ни м подобными фразами. Мы разругались вконец, хотя Татлин и старался замять конфликт…
Еще факты. Татлин, МАлевич, Моргунов, Толстая, Кузнецов подали донос Луначарскому, что в Коллегии отставили художников и просили защиты от последних Штеренберговских распоряжений (Брик завещующий и т.д.). Видимо, в связи с этим сегодня Луначарский был в Отделе на заседании Коллегии, где утвердили Брика заведующим, а Татлина председателем Коллегии, причем долна выделить шесть человек, которые и будут вести направляющую теоретическую работу, и эти 6 художников будут утверждены Совнаркомом; таким образом, они будут настоящей Государственной художественной коллегией.
_______
С газетой "Искусство" опять неблагополучно: Шершеневич вышибает МАлевича. Статью Малевича не поместили в №5, он обиделся окончательно и подал заявление - выходит из редакции.
Брик явился ко мне и приглашает на заседание редакционной коллегии газеты, я сразу не пошла, прибежал Шершеневич, зовет… Я через некоторое время иду, по дороге встречаю ершеневича, он опять, оказывается, шел за мной. Дело вфяснилось просто: они боятся разговаривать с Малевичем, чтобы уговорить его остаться в газете, и просят меня сделать это дело…
Вообще же с газетой история такая: Брик и ШЕршеневич мало в искусстве понимают и, например, про статью Удальцовой "Современные течения в живописи" спрашивают моего совета, хорошая она или нет.
Исходя из этого, я уговорила Малевича остаться в газете, так как ведь от того, что уйдешь, толку мало, а надо с ними бороться; и выговорила МАлевичу, что раз он соглашался, когда его выбирали в газету, то нужно теперь работать, а не бросать…
Малевич сегодня мне уже опять выговаривал, что я его смутила и заставила взять заявление из газеты, и что он простить мне этого не может…
Брик, конечно, в восторге, что все благополучно. Конечно, это не решение вопроса… А с газетой,я думаю, выйдет: променяли кукушку на ястреба… Шершеневич в ней уже будет печатать свои стихи и прочее…
27 марта 1919 г.

Брик - нынешний заведующий Отделом Изобразительных искусств - задумал связаться для поддержки с Профессиональным союзом Нового Искусства; сегодня он был в Союзе, и там выяснился целый ряд вопросов по этому поводу, один из которых - большой важности - устройство Музея Живописной культуры. Пришли к такому заключению, что Союз устроит закрытый диспут для своих членов на эту тему, с рядом докладов, и затем, выработав свою точку зрения и резолюцию - подает доклад об этом в Коллегию. Мы с Анти на эту тему поговорили. Мысли Анти свелись приблизительно к следующему:
Нельзя смешивать французскую живописную культуру с русской, так как русская живопись идет своим собственным путем, только мы его упорно не желаем видеть, не ценим, и молимся на западников. Соединить картины русских живописцев с музеями Щукина и Морозова - это щначит. подписаться под своей собственной несостоятельностью, закрыть свое прошлое, которое у нас так же богато, как как и у французов, и вообще у всякого искусства. Прежде всего, надо разграничить, что русская живопись не имеет преемственности от Запада, и если в ней отражается Запад, то это для существа русской живописи только минус.
Мы идем своим собственным путем, и наша живопись настолько разнится от Запада, что сваливать в одну кучу и бездарно, и грешно. Элемент западной живописи, ее значение - это станковая картина, картина определенного размера, приноровленная к комнате - кабинету или музею, в этом ее смысл и назначение - это внешний признак западной живописи - внутренний живописный элемент. Западная живопись есть изыскание света и объема - формы. Западная живопись никогда не сможет быть сравнена с русской, так как последняя ей обратно противоположна; по внешности - нет определенного размера, то чрезмерно огромные холсты, то микроскопические; и внутренне - изыскание цвета и плоскости - желания победить пространство какого угодно размера. Отсюда явствует - западная живопись станкова по существу и синтетичная, русская - декоративна и аналитична. Отсюда задачи. преследуемые в живописи Западом и Востоком, совершенно различны, иона не может быть сравниваема друг с другом. НАчало свое русская живописная культура берет у иконы - это есть украшение декоративное, т.е. самоценное в себе, в отличие от прикладного, которое не живет самостоятельной жизнью и существует только как придаток к предмету. Этот великий декоративый красочно-цветовой момент является главным двигателем русской живописной культуры, которую мы не ценим и не знаем. Глубокую ошибку делают наши поклонники Западно-станковой живописи, закрывая глаза и подавляя в себе свое, которое нам своественно.
Это, между прочим, вообще характерная черта русских - не видеть своего прекрасного и идолопоклоннчать перед Запаом, уже развалившимся и изжившим себя. Я надеюсь, что эти слова не примут за национальное воззвание, ибо я далек от этого, я просто хочу объяснить раницу и несовпадаемость путем нашей и западной живописи.
НАшу живопись надо выносить на улицы, на заборы и крыши… Оттого так культивировались у нас иконы, вывески и лубки. И я мыслю себе ясно, что создать и показать надо нашу русскую культуру живописи - которую, к сожалению, мы не считаем ни во что, и пытаемся итти обязательно на помочах и по указке Запада.
Еще необходимо отметить, что под словом "декоративный" принято понимать что-то менее ценное, чем "станковый", и это - ошибка времени; и то, что теперь может казаться не ценным, - в колесе времени может показать свое настоящее место.
План устройства Музея Живописной культуры я мыслю так:

Икона
Вевека
Лубок (для связи с графикой)
Импрессионизм
Футуризм
Кубизм
Орфеизм
Супрематизм
Беспредметное творчество

Это по течениям, но сразу же надо оговориться, что, называя здесь импрессионизм, футуризм, кубизм и так далее, мы сразу же сталкиваемся с целым рядом художников, которых нельзя подвести ни под одно из этих названий, ибо характерной особенностью русской живописи является крайняя индивидуальность, а потому считаю, что установление этапов культуры живописи должно быть не по направлению живописи, а по выставочным организациям и группировкам, причем это дробление на группы тоже одна из характерных черт.
Итак, конкретно, музей должен делиться на отделы:

Икона
Вывеска
Лубок
"Мир искусства" (Сарьян, Сапунов, Кузнецов, Якулов, Лентулов)
"Ослиный хвост" и "Мишень" (42) (Ларионов, Гончарова, Зданевич, Ле-Дантю, Барт)
Примитивизм (Шевченко)
Цветодинамос (Грищенко)
Экспрессионизм (Кандинский)
"Бубновый валет" (Машков, Кончаловский, Рождественский, Фальк)
Супрематизм (Попова, Малевич, Клюн, Миньков, Удальцова, Древин)
Беспредметное творчество (Розанова, Родченко, Татлин)

Духовная азиатская живопись, к которой относились с религиозностью, с верой, давая ей не тон услаждения, а сичтая творчество художника чем-то великим и духовным. Запад относится легко. материально к творчеству; Восток молится на искусство и возвышает его над всем; не делает его утилитарным.
Исторические события в Отделе.
В коллегии из председателей "выставили" Татлина. Избран Президиум: Кандинский, Франкетти, Королев, Кузнецов, Жолтовский, Аверинцев, Шевченко, Удальцова. Список вырабатывали сперва Анти и Удальцова, где были Татлин и Малевич, затем я и Анти - последний список и прошел. Пришлось мне поработать. Агитировала вовсю, я отпечатала список на машинке и раздавала сочувствующим; на нашей стороне было сперва 11 верных против 5, хотя Удальцова и еще 5 наших сдрейфили и написали Татлина; но и то он получил всего 9 голосов, а МАлевич - 5. Татлин - рядовой член Коллегии, и больше ничего.
Татлин, конечно, мне это выговорил… и уверен, что это работа наших с Анти рук, как он до сих пор не может забыть, что его свергнули с председателей Союза, и говорили Анти, что это сделали Родченко - хозяин Союза, и я - хозяйка Союза. Теперь Татлин с Малевичем хотят ехать в Питер. Авось, поладят там с Альтманом.
Анти с Малевичем имел разговор по выставке. Малевич говорит: Что же вы все с Татлиным были?
Анти: - А вы - жизненный эликсир Татлина, а Татлин же говорит, что Вы - его ученик. Татлин же Вас надувает, а Вы его поддерживаете. По духу же Вы настоящий академик…
Потом, в разговоре с Анти, мы пришли к убеждению, что не надо было так нападать на Малевича и присваивать ему квадрат; ибо, по существу, конечно, квадрат выдумал не Малевич, а целая группа левых, которая так и должна была дойти до квадрата.

Об имажинистах.
Удивительно, какая наглость, драть у того же Маяковского и говорить, что он ничто, сломанная иголка, и дерет у Уитмена, который тоже ничего.
Вообще из породы наглых имажинисты, и если не слово "имажинизм", то, конечно, они были бы дешевого сорта.
"Футуристы". О футуризме имажинисты выражаются так: Футуризм - корабль, разбившийся о рифы; и когда они, имажинисты, побежали спасать находившихся там людей, то кораль оказался пустым, и даже скрепы были чужие!А сами, провозгласив слово "имаж", остальное берут - часть у футуримза, часть у Северянина, читают нараспев под Маяковского и Северянина, а Мариенгоф - под декадентов, а la Оскар Уайльд.
Теоретически они провозглашают отсуствие глаголов и прилагательных и стихах, но и теми, и другими наполнены их стихи.
Имажинизм я объясняю просто: Шершеневич захотел вылезти, набрал себе мальчуганов, чтобы не связываться с Маяковским. перед которым он, конечно, погибает.
10 апреля 1919 г.

Наконец, наша выставка "беспредметников и супрематистов" почти готова, не хватает только подставок для скульптур Анти. Действительно, эта выставка - состязание Анти и Малевича, остальные - ерунда. Малевич выставил 5 белых холстов, у Анти - черные. Конечно, ничего, в общем, не открыл Малевич. Написан белый квадрат на белом, даже не написан, а просто закрашен. Конечно, Анти побил его и живописью, и фактурой, и если он еще и не перешагнул через Малевича, то стал величиной, с которой, чтобы потягаться, придется подтянуться.
Сперва о вещах Анти… Анти дал прекрасную живопись, ту самую живопись, которую "они" все ищут и думали, что у Анти ее нет. Чем еще выигрывают его черные вещи, - что там не красок, а потому они и сильные только живописью, не будучи заменены никакими посторонними элементами, и даже цветом. Действительно, его "черные" - гвоздь сезона. На них же он показал, что такое фактура, во-первых, как новый шаг живописи после супрематизма, во-вторых, как достижение профессиональное - живопись и фактура, и, в-третьих, как образец новой творческой станковой живописи.
Как выход из цветового супрематизма - уничтожение квадрата и новая форма, углубление живописи в самое себя, как профессиональный момент, новая интересная фактура и только живопись, не гладкое закрашивание в одной краске, самой неблагодарной, - в черной. Факутар у Анти в "черных" необычайна, надо было чем-то добиться, чтобы вещь, сплошь написанная одной черной краской, представляла из себя прекрасное высокохудожественное произведение. Когда говоришь о его фактурах, то интересно отметить следующую деталь - на других вещах, не на "черных", фактура не менее интересна, но она так не влияет на зрителя, так как краски, которыми они в полном смысле слова блещут, как бы отвлекают зрителя от нее. В "черных" же ничего, кроме живописи, нет, а потому их фактура выигрывает необычайно, она производит впечатление, что вещь написана совершенно разнообразными материалами. Эти блестящие, матовые, жухлые, шероховатые, гладкие части поверхности дают необыкновенную по силе композицию, написаны они так сильно, что не уступают краскам.
Как об образце станковой живописи, о "черных" надо сказать, что декоративное задание в них отсутствует. Здесь картина является самоцелью, высшим творческим напряжением творца, выявление его воли, которая, не будучи загромождена никакими чеждыми живописными элементами, дает свое достижение. Он дал в "черных" то, о чем так мечтает Запад - настоящую станковую картину, доведенную до последней точки. Я считаю, что в аналитическом творчестве Анти "черные" вещи есть синтез - синтез его предыдущего движения, с одной стороны; но как идея - они имеют в себе начало новой живописи, настоящей только живописи, это то, что намечалось еще в 1913 году, и которое реализовалось Анти лишь сейчас. Теперь можно сказать, что живопись пошла по своему пути, не отвлеченно, а реально, теперь с вещами Анти можно говорить о новом живописном реализме.
Там, на выставке, они выглядели куда сильней, чем дома, и тысячу раз прав Анти, что у себя в мастерской никому не показывает своих работ.
Вот один маленький пример: Древин и Удальцова, посмотрев вещи Анти, сказали оба, что теперь они знают, что надо делать! Ясно, что аналитик, каким является Анти - изобретатель, до окончательного выяснения результатов своей работы не должен никому ее показывать… даже больше, - применительно к этой выставке, я думаю, что Анти еще рано их выставил; надо было к осени разработать их в необыкновенный по совершенству синтез и только тогда все вместе выставить.
Но только условия современной жизни, когда всякие недоучки вроде "имажинистов" тоже бьют на новаторство, - заставили выставить и показать, где настоящее искусство.
Прекрасный факт, как повлияли на наших работы Анти.
Надежда Андреевна, конечно, поняла, в чем суть его работ, и не скрывала своего восторга, особенно ее поразила фактура. Вообще, видимо, она тоже не ожидала, что Анти даст такую здоровую живопись… Пестел, конечно, в восторгено сперва сделала вид, что ничего особенного не произошло, но когда увидела, как отнеслась к работе Анти Удальцова, то и она тоже запрыгала.
Древин пришел и сперва ничего не понял, ходит, улыбается: "один белый, другой - черный"; и решил, видимо, что Анти, узнав, что у Малевича белые - сделал черные. И когда Н.А.объяснила ему, в чем дело, тогда он повесил нос и потерял хорошее расположение духа.
Из всех них, оказалось, только Удальцова и может самостоятельно разбираться, а остальные ни черта не смылят. Она так умилилась, что даже пальцем потрогала работу… и попросила одну снять сверху, чтобы пощупать.
Попова заявила, что ей многое нравится у Родченко, но со многим она не согласна.
Понравились работы Анти еще Ьехтееву; но, как он говорит, он многого в них не понимает, но все-таки, когда зашел разговор о последних нападках на новое искусство, он, показывая на вещи Анти, говорит: "Но за это искусство я, все-таки, пошел бы под расстрел"…
Теперь о Малевиче.
Он сделал белый квадрат, белый колокол, вроде - только фон написал "досекиным", а квадрат - "лефраном", в этом вся мудрость.
Малевичу понравилось "Глы-Глы" (47) и стихи (48), и он говорит Анти, что надо нам вместе выступать…
С Анти опять долго беседовали, и Анти объяснял Малевичу, что у него лучшие вещи - натолкнул его опять на философию.
19 апреля

Исторический день - открыли 27 апреля 19 года первую во всем мире выставку "беспредметного творчества и супрематизма".
Единственный допущенный компромисс - супрематизм, лучше было бы и от него избавиться и выставиться только беспредметникам…
Франкетти и Брик в восторге от Анти; Брику Франкетти еще наговорил, тот совсем растаял и говорит, что Малевич огиб перед Родченко.
Вообще Брик отнесса очень внимательно к выставке, он был страшно занят в этот день, но все-таки пришел: "Черные" привели его прямо в изумление.
15 сентября 1919 г. переезали на новую квартиру (кгол Долгого и 3-го Неопалимовского переулка, 8/11, кв.25) (49).

1920 год
7 января
Трудно продолать прерванную нить с апреля прошлого года…
На выставке "Беспредметников" приходилось каждое воскресенье приходить - объяснять посетителям наши вещи…
Более серьезных меньше возмущали черные, которые они принимали как нечто особенно абстрактное; или, быть может, они их совсем не видели…
Цветные круги и овалы их больше задевали, и их больше приходилось объяснять.
Хулиганствующих возмущали большие черные, в кругах они утешались краской разной, которая казалась им оправданием…
Нарком Луначарский в конце декабря приезжал в Отел смотреть приобретения для музея - и из всей закупки, в которой было всего 6-7 левых вещей, нашел, что Родченко и Клюна совсем не надо было покупать (Анти дал "ерную" и белые круги), а Лентулову и Нивинскому переменить… остальное все прекрасно, да еще за мою ("Человек с бубном", - масло) заплачено дорого…
Полествием этого суждения наркома было предлодение Анти заменить белые круги второй очереди на другую…
Дал вместо белых кругов - самую большую, написанную по старому эскизу, - вещь прекрасная, европейского размера, хорошо написанная, с интересной, разнооразной фактурой (50).
Когда "Василичу" (В.Кандинскому) Анти показал ее у нас дома перед тем, как нести, то он совершенно искренне ахнул и заморгал (это его привычка, когда его что-нибудь задевает за живое) - "здорово"… и уверял, что ее даже жалко давать…
Следующим последствием слов наркома было то, что Анти на вторую вещь сбавила коллегия 5000 р. (дали 25 000).
Заведующим отделом после Татлина был короткое время Брик, а затем и сейас - Давид Штеренберг…
Брик, вступивший в заведование, предлагал очень упорно через меня - нам пятерым: мне, Анти, Лревину, Удальуовой, Якобсону - взять весь отдел в свои руки, как молодым активным работникам.
Передавал он все это через меня; но, видимо, с Удальцовой вел отдельно переговоры.
Мы с Анти уклонились о т этого - с одной стороны потому, что тогда надо было выставить совсем Кандинского, Шевченко, Франкетти, - и от всего этого очень веяло аферой. Результатом нашего отказа стала ненависть Брика к Анти особенно, что, кончено, сейчас много нам портит в деле.
Для иллюстрации - случай с конкурсом на киоск для продажи газет.
Анти тоже деал проект на конкурс (девиз - "Бизиакс", проект беспредметный) и Штеренберг, узнав, наказывал Брику, участвующему в жюри, чтобы он остоял премию для проекта Анти. Брик, конечно, соглашается: а,новое искусство, и мы, левые, футуристы.
На жюри - Брик: это безобразие, проводить своих (когда Королев,не знавши девиз Анти, просто предложил премировать его проект, так как проект был самый интересный) и так далее в этом духе, и просил занести в протокол, что он против этого проекта… едтногласно без него премия была Анти присуждена.
Затем приступают дальше к осмотру, и Брик просит премировать 1 премией модель киоска из картона, так как она понравилась наркому, потому что сделана красноармейцем (а что она сделана красноармейцев - заключил Анти, сказал это Брику, а тот - наркому).
Жюри не соглашается, но Брик просил уступить ему и заявляет, что он снимает тогда свой голос против проекта Родченко - на этом условии жюри соглашается премировать модель.
При распределении вторых премий Иванов предлагает дать еще и вторую премию Родченко за второй проект, и говорит, что жюри уступило Брику - теперь он должен уступить жюри, и Брик после прений уступает - Анти получил I и II премии.
_________
А.Ган додумался до объяснения беспредметного и супрематического творчества, что дескать, - напрасны все нападки партии на наше искусство, что оно не пролетарское, - ибо оно никакой идеологии не несет, а только развивается в плоскости профессиональных достижений, что мы увлечены возможностями своего ремесла - и только, и что прав Анти и я, когда мы Малевича упрекаем в мистицизме, и что ошибается Малевич, которые мечтает о каком-то проникновении супрематизма в человечество.
Возражала ему, что беспредметное творчество есть не только течение или направление в живописи, но и новая идеология, нарождающаяся для того, чтобы разбить мещанство духа, и, может быть, она не для социального строя, а для анархического, и беспредметное мышление художника не ограничивается только его искусством, но входит во всю его жизнь, и под его флагом идут все потребности и вкусы.
________
Малевич в начале октября 19 г. уехал в Витебск, туда его перетянул Лисицкий, обещав устроить его там хорошо в смысле продовольствия, квартиры теплой и возможности издавать его брошюры

Первопубликация: Варвара Степанова. Человек не может жить без чуда. М., Сфера, 1994