Смыслы серии и обстоятельства работы над ней
Летом 1915 Ольга Розанова, жившая тогда во Владимире и Меленках, изготовила серию разнообразных небольших "заумных наклеек" для неустановленной книги Алексея Крученых. В одном из писем на обороте наклеек она писала Крученых, что планирует сделать для альбома не менее 15 листов. Эти ранние "заумные наклейки" - самая загадочная серия розановских работ, до сих пор вызывающая споры специалистов. Однако, никто не возражает против того, что эти "наклейки" стали первыми шагами по разработке Розановой собственного метода анализа изображения, который позже получил название "цветопись".

Работа над книгой велась Розановой и Крученых по переписке. Крученых к тому времени уже больше года сотрудничал с юным филологом Романом Якобсоном, будущим основателем структуралистской филологической школы. Переписываясь, Крученых и Якобсон теоретически расширяли поле "зауми" - включили в него цифры, и находились в поиске базовых элементов "изображения как такового".
Практическую часть этой работы взяла на себя Розанова, посвященная в разработки Крученых и Якобсона и уже исполнившая изобразительный материал для их совместного издания - "Заумной гниги". Возможно, "Заумную гнигу" и грядущую книгу планировалось переплести внутренними смысловыми связями и издать одновременно.

При этом ясно видно, что первоэлементами изображения Розанова полагает не только и не столько "фигуры" (как полагал в это же время Малевич), но прежде всего - цвет. Основная тема ее наклеек - цветовые "наложения" и "соположения". Для наиболее ясного проявления свойств цвета Розанова использует материалы разной плотности и фактуры - от ткани до цветной папиросной бумаги. Причем похоже, что художница играет "первоэлементами" (как цветовыми массами, так и абстрактными "фигурами") наиболее интересных ей авторов, создавая как бы "схемы" изобразительных методов Матисса, Пикассо, Боччони… В дальнейшем Розанова разовьет собственный аналитический метод, который назовут "цветописью".

Особый случай серии - комплект листов, в которых просматривается "фигуративное" наполнение - изображение "цифры 1". Эта работа, видимо, делалась по конкретной просьбе Крученых, который в этот период обсуждал с Якобсоном возможность использования цифр в поэзии. По сведениям Харджиева, в эту будущую книгу входила крученыховская "Поэма цифр" (не сохранилась) (см. Н.Хардживев. Маяковский и живопись//Н.Харджиев, В.Тренин. Поэтическая культура Маяковского, М., 1970, с. 35)

В условной "Цифре 1" мы имеем материалы всех этапов создания произведения - один из мелковых эскизов; рабочий коллаж; окончательный альбомный вариант.
Рабочий коллаж обычно был небольшого размера, удобного для пересылки по почте ради обсуждения с Крученых. Часто на обратной стороне листа Ольга писала Крученых небольшое письмо. Видно, что Розанова приступала к изготовлению окончательного варианта альбомного листа только после того, как Крученых утверждал коллажный эскиз. В данном случае на рабочем варианте написано: "Эта наклейка пойдет в книгу".

Т.о. серия ранних розановских наклеек представляет собой игру с "первоэлементами" изображения - цветовыми массами и типичными фигурами - аналогичную той игре, которой уже несколько лет занимался и сам Крученых на материале литературного языка. Поэтому кажется совершенно уместным называть эти коллажи Розановой "заумными наклейками". Тем более, что Розанова в это время сама начала писать заумные стихи, и на одном из эскизов наклейки приводит собственный пример языковой "заумной" конструкции ("рифмы из согласных").

Крученых придавал готовящейся книге чрезвычайное значение - он просил Ольгу сделать "миллион наклеек". Но Ольга, видимо, прорывный характер готовящегося издания недооценивала. "Клеить буду не более как в 76 экземплярах и, следовательно, в этом количестве книга и выйдет".

Потенциальными издателями книги, видимо, были Кульбин и Шемшурин - некоторые розановские наклейки из этой серии хранились в их архивах и в конце концов попали вместе с ними в ОР РГБ и РГАЛИ. Причем Шемшурину наклейки послала, видимо, сама Розанова - в одном из писем Крученых она сообщала, что собирается это сделать.

Внутренний скандал среди участников выставки 0.10
Тем самым летом 1915 Крученых скрывался от военного призыва на подмосковной даче в Кунцево, рядом с Малевичем. Розанова посылала ему "наклейки" по почте. Возможно, Крученых показывал Малевичу эти работы.

На выставке "0,10", открывшейся в декабре 1915, Малевич представил собственный сериальный вариант "первоэлементов изображения" (среди них - "Черный квадрат"), названный им "супрематизмом". Розанова сочла, что сама идея (первоэлементов) была скрытно позаимствована Малевичем у нее.
"Весь супрематизм - это мои наклейки: сочетание плоскостей, линий, дисков (особенно дисков) и абсолютно без присоединения реальных предметов, и после этого вся эта сволочь скрывает мое имя. Вот точная копия Оксаниной (Богуславской, художницы и организатора и спонсора выставки 0,10) картины: кольцо, клин и неполный клин на белом фоне! Показывал ли ты Малевичу мои наклейки и когда именно?" - пишет Розанова Крученых.

Развитие идей заумных наклеек до метода "цветописи"

Почти сразу после вернисажа задевшей ее выставки "0,10" Розанова создала серию аналитических наклеек на материале "Черного квадрата" Малевича и его "супрематизма" в целом. В них она играла наложениями "черного на черный" и "разрушала" квадратную раму, как пережиток "старого". Эти наклейки тоже нигде в дальшейшем не фигурировали и неизвестными путями попали в кельнскую галерею Гмуржинской, где теперь и находятся.

Уже 28 января Крученых получил цензурное разрешение на выпуск своего нового альбома "Вселенская война", в котором использовал идеи розановских ранних заумных наклеек. Хотя коллажи книги имеют скорее юмористический литературный, чем исследовательско-живописный характер, возможно, в ее создании Розанова тоже участвовала - во всяком случае, листы №3 ("Взрыв") и №7 ("Тяжелое орудие") достаточно сложны в цветовом решении, чтобы заподозрить ее участие. Впрочем, Крученых был профессиональным художником, в юности рисовал и продавал карикатуры, и совсем недавно преподавал рисование в женской гимназии Баталпашинска. Так или иначе, а в предисловии к книге Крученых пишет: "«Эти наклейки рождены тем же, что и заумный язык — освобождением твори от ненужных удобств (ярая беспредметность). Заумная живопись становится преобладающей. Раньше О. Розанова дала образцы ее, теперь разрабатывают еще несколько художников, в том числе К. Малевич, Пуни и др., дав мало говорящее название: супрематизма. Но меня радует победа живописи как таковой, в пику прошлецам и газетщине итальянцев. Заумный язык (первым представителем коего являюсь я) подает руку заумной живописи».

На выставке "Бубнового валета" в марте 1916 Розанова показала серию картин, вплотную примыкающую к ее серии ранних наклеек 1915, продемонстрировав глубокие живописные ресурсы собственного метода. Фотографию одной из этих работ Крученых потом поместил в один из своих альбомов - лишнее подтверждение того, что он считал эту работу "заумной живописью".

Однако, примерно с апреля 1916, после переезда Крученых из Баталпашинска в Саракамыш, Розанова исследует "изображение как таковое" официально и в рамках малевического "супрематизма". Она создает некоторое количество супрематических полотен в духе Малевича и вступает в общество "Супремус". Но даже в супрематических полотнах Розановой чувствуется особый цвето-аналитический бэкграунд. Вообще говоря, 1916-17 были пиком ее увлечения заумью - именно в это время она написала все свои заумные стихи, постоянно переписывалась об этом с Крученых. Так что очевидный крен в "малевичевский супрематизм" был для нее лично скорее явлением маргинальным.

В 1917 Розанова начинает активные поиски "преображенного колорита" - изображения "абстрактного цвета", которого настойчиво требует ее метод. Она даже оповещает об этом Шемшурина, который поддерживает ее финансово. Уже к концу 1917 она создала "предельные" произведения в рамках собственного метода - серию цветовых "полос". Из них сохранилась только одна - "Зеленая полоса". Специалисты сравнивают ее по значимости для истории искусства с "Черным квадратом" Малевича.
"Зеленая полоса" также на прижизненных выставках не показывалась. Нет сведений и о том, что она была показана на посмертной выставке Розановой в 1919. Похоже, впервые она была представлена только на первой выставке русского искусства в Берлине в 1922.

Судьба заумных наклеек Розановой
Заумные наклейки Розановой 1915 года при жизни Розановой нигде не публиковались и не показывались.
Они сохранились в архивах Алексея Крученых, Николая Кульбина и Михаила Шемшурина.
Часть архива Крученых перекочевала в архив Николая Харджиева.
Харджиев, эмигрируя, незаконно вывез их за границу.
После ареста части материалов на таможне, заведения уголовного дела против Харджиева, ряда коммерческих манипуляций в Европе и скорой смерти Харджиева его архив распался на несколько частей. Таким образом заумные наклейки Розановой оказались рассеяны между галереей Гмуржинской (Кельн), Стеделийк музеем (Амстердам), РГАЛИ (Москва) и рядом частных коллекционеров.
Специальных работ о заумных наклейках Розановой еще не создано.

Публикации
Впервые почти список почти всего корпус наклеек привела Нина Гурьянова в книге "Ольга Розанова и ранний русский авангард", "Гилея", М., 2002, сс. 298-302.
Сами изображения наклеек впервые были даны в альбоме "Ольга Розанова. Лефанта Чиол", составленном Верой Терехиной и Андреем Сарабьяновым и выпущенном издательством "RA" в том же 2002.
Некоторые сведения о розановских наклейках помещены в книге: Rainer Michael Mason, Jean-Philippe Jaccard, Margit Rowell. Guerre S : trois suites insignes sur un thème 1914 - 1916 : Natalija Gontcharova, Ol'ga Rozanova, Aleksej Kruchenykh. Genève. Cabinet des estampes du Musée d'art et d'histoire. 2003. 116 стр.

Все сохранившиеся заумные наклейки и заумную живопись можно посмотреть к разделе "Работы".

А.Б.