ИГОРЬ ТОПОРОВСКИЙ, СОВЕТНИК, ДИЛЕР, МЕЦЕНАТ

Новая экспозиция в MSK Gent и фонд Дилегем

В октябре 2017 Музей изящных искусств бельгийского города Гента (MSK Gent) открыл свою новую постоянную экспозицию. Самым интригующим обновлением были 26 неизвестных работ, атрибутируемых русским авангардистам (Гончаровой, Кандинскому, Ларионову, Лисицкому, Малевичу, Поповой, Родченко, Татлину, Удальцовой, Филонову, Экстер и др.) и представленные под общим названием «Русский модернизм 1910–1930».

Хитом показа были ранее не известные искусствоведам прялка и туесок, расписанные Малевичем. Ольга Розанова была представлена двумя работами — натюрмортом c «ночным письмом» и абстрактной композицией. Обе работы в выставочном пространстве висели очень удачно и множественностью деталей располагали к рассматриванию — именно на фоне розановских картин были сделаны официальные фото организаторов выставки.

Игорь Топоровский с женой на фоне сомнительной "Абстрактной композиции" Ольги Розановой

Все произведения были взяты в долгосрочный заем у Фонда Дилегем (Dieleghem Foundation), основанного брюссельским коллекционером советско-украинского происхождения Игорем Топоровским (р.1966).
Председателем Фонда «Дилегем» был Эрве Дуайен (Hervé Doyen), бургомистр брюссельской коммуны Жет, где Топоровский приобрел одно из зданий аббатства Дилегем и намеревался после реконструкции открыть в нем в 2020 Музей русского модернизма.

Председатель Фонда «Дилегем» Эрве Дуайен, бургомистр брюссельской коммуны Жет

«Мой музей откроется в самом большом частном парке с замком. Рядом находится выигрышное выставочное пространство Атомиум, где много посетителей». Архитектура музейного пространства задумывалась в бельгийском «королевском» духе — как сочетание старинной роскоши и современной дерзости. Проект реконструкции здания готовил Серж Руз (Serge Roose), современный архитектор, много работавший в Алжире. За участок вокруг замка взялся «садовник» Бенуа Фондю (Benoît Fondu), сотрудничающий с современными художниками и умеющий смотреть на исторические ландшафты сквозь новую оптику (наиболее известен «Философским садом» для музея Эразма Роттердамского в Андерлехте).

Сад Музея Эразма, спроектированный Бенуа Фондю в 2000 в рамках программы «Культурная столица Европы».

Бывшее имущество семьи Титека может стать музеем

Финансировать капительный ремонт здания площадью 1200 кв.м. и прилегающего сада площадью 2 га Фонд планировал вместе с коммуной Жет. По предварительным расчетам, на реконструкцию требовалось около €2 млн. Основой музея в Дилегеме должна была стать коллекция Топоровских. При этом Фонд оставлял за собой право продавать любое произведение, «если оно не подходит к коллекции».

В правление Фонда вошли такие платежеспособные персоны, как 77-летняя Элен де Витт (Hélène de Witt du Lau Allemans), дочь принцессы Марии Клотильды Бонапарт, родственница бельгийской королевской семьи; 74-летний Кристиан Пинт (Christian Pinte), ответственный за пополнение художественных собраний банков Dexia и Paribas и др.
Однако вскоре вокруг выставки разгорелся крупный скандал, приведший к отстранению от должности директора музея и вмешательству силовых структур.

Гентский Алтарь и Святыня Русского Авангарда

Роковой особенностью истории Топоровского стало то, что экспозиция русского авангарда была помещена в единое музейное пространство с абсолютной европейской достопримечательностью — Гентским алтарем. Большинство туристов приезжают в Бельгию именно ради этого «мистического шедевра мировой живописи», созданного в середине 15 века Хубертом и Яном ван Эйками. 24 панели Алтаря символически изображают процесс превращение «старого человека» в «нового» путем трагического постижения универсума; по преданию, никто не может стать «новым человеком» без приобщения к «гентским таинствам».

Вообще Гентский Алтарь располагается в соборе св. Бавена. Но один раз в 50 лет он отправляется на реставрацию. С 2012 Алтарь находится на реставрации именно в MSK. Причем впервые за всю историю Бельгии за этой реставрацией можно наблюдать: четыре специалиста из Бельгийского королевского института культурного наследия (KIK) работают над панелями Алтаря в одном из залов музея — в стеклянном кубе, на виду у всех.

Специалисты Королевского института культурного наследия в MSK , реставрируют панели Алтаря

В связи с этим проектом Lonely Planet включил Гент в десятку самых интересных для посещения европейских городов. Реставрация Алтаря должна закончиться в 2020 грандиозной выставкой в MSK с участием работ ван Эйков из десятков музеев мира. Эта выставка является краеугольным камнем регионального музейно-туристического мегапроекта «Фламандские мастера», стоящего €25 млн.и нацеленного на скачковое увеличение потока туристов в регион.

Так что Русский Авангард Топоровского, скорее случайно, оказался в непосредственной близости от мистического сердца Евросоюза, в которое в тот самый момент вливались большие деньги в расчете на еще большие деньги.

Директор музея, Катрин де Зегер, назначенная на эту должность на последней стадии реставрации Алтаря, в первые дни демонстрации коллекции Топоровского намеревалась синхронизировать две экспозиции — «вернуть русскому авангарду его духовное измерение». Но скандал вокруг его коллекции не только разрушил планы Фонда Дилегем, но в определенном смысле поставил под угрозу реализацию всего мега-проекта «Фламандские мастера». Этим в основном и была обусловлена та решимость, с которой восстали фламандские политики и музейщики.

Основы коллекции Топоровских

Всего в собрании Топоровских хранится около 500 работ русских «модернистов»; это самое крупное собрание такого рода в Бельгии. Рассказы Топоровского об источниках коллекции и способах ее попадания в Европу становились все более аккуратными по мере сгущения туч.

В первом материале о будущих выставке и музее («Жет, святыня русского современного искусства», «Эхо», 1 декабря 2017) говорилось о «триптихе» источников: коллекция семьи Ольги Топоровской, частные коллекции (художницы Александры Экстер, бывшего директора Эрмитажа Иосифа Орбелли) и музейные распродажи (особенно украинские). Самые невинные и непротиворечивые версии предложили позже «Московский комсомолец» и «Вести». Из них следовало, что большая часть коллекции была приобретена самим Топоровским уже в Европе («в основном в Германии и Швейцарии»). Все эти рассказы не имели никаких подтверждений и ставились под сомнение и прессой, и экспертами, и наследниками владельцев частных коллекций.

Топоровский и все русские президенты

Во всех интервью Топоровский педалирует собственную политическую сознательность и намекает на связи в высшем руководстве России.

Президент Горбачев, Перестройка, Париж, Ватикан

Встреча Михаила Горбачева с папой Иоанном Павлом II в Ватикане, 1989

Игорь Владимирович Топоровский родился 13 февраля 1966. Учился на истфаке МГУ («историю русского искусства рубежа 19-20 веков тогда в МГУ преподавал Дмитрий Сарабьянов, который и привил мне любовь к этому искусству»). В 1988 истфак окончил с красным дипломом. Дипломную работу писал о якобинских праздниках.

В Перестройку стажировался в Институте политических исследований в Париже. Тогда у него и появились первые свободные деньги («Представляете, у меня была ежемесячная стипендия в 10 тыс. франков. По тем временам это была астрономическая сумма в России»). На них он и начал приобретать «за гроши» картины русских авангардистов.

По окончании вуза поступил в аспирантуру и работал на полставки в только что созданном «Институте Европы», готовившем визиты Горбачева в Европу («В самом начале нас было около 10 человек. Мы плотно работали с ЦК КПСС, международным отделом, писали бумаги лично для Михаила Сергеевича… Да, я — один из тех, кто разрабатывал для Горбачева досье, готовил его визиты, к примеру, в Ватикан, но не входил в круг в его личных советников»).

Президент Ельцин, гражданские инициативы в НАТО и ЕС, авантюры вокруг Госдумы

В 1992 Топоровский защитил в Институте Европы диссертацию по теме «Многостороннее культурное сотрудничество в Европе в 1970-80-е гг.».

В июле 1994 зарегистрировал общественную организацию «Институт внешней политики и международных отношений», ИВПМО ОО. Организация сначала, похоже, прибилась к администрации Лужкова, но постепенно отдрейфовала к Кремлю. Участие ученой общественности во внешних связях тогда рассматривалось властями как хорошая «демократическая» смазка.

Сам Топоровский при этом осознавал себя «тайным дипломатом»: «С 1990-х я ездил в командировки в Европу, сохранилась даже моя переписка с покойным генсекретарем НАТО Манфредом Вернером. Я был 4-5-ым человеком из Союза, кто переступил порог этой организации», «стал советником европейского председателя Трехсторонней комиссии Жоржа Бертуэна. С 1991 по 1996-й мной были организованы большинство визитов российских парламентариев в Брюссель».

Генеральный секретарь НАТО Манфред Вернер в Москве, 1991

За границей, среди прочего, Топоровский «работал во всех европейских архивах, в запасниках крупнейших музеев, в частности, в парижском Центре Помпиду и кёльнском Музее Людвига. "Я хотел, чтобы моя коллекция не только была представлена, но и научно обоснована. Чтобы разговаривать можно было с экспертами, а не с арт-дилерами». И, естественно, пополнял коллекцию.

На родине Топоровский погружался в политику. В 1995 он баллотировался «от избирателей» в ГД по Медведковскому избирательному округу №196. В округе победил Георгий Боос.

В 1998 участвовал в подготовке приема в Москве «архитектора Евросоюза» Жака Делора. Бельгийские СМИ считают этот сюжет пиком карьеры «политического консультанта Топоровского».

В 1999 «Яблоко» выдвинуло Топоровского в ГД, по Пушкинскому одномандатному округу Московской области. Но подписи он собирал плохо, «Коммерсантъ» допускает, что именно за их фальсификацию Игорь Владимирович был, по инициативе Вячеслава Игрунова, исключен в это время из «Яблока» (официально — «за непредоставление нужных документов»).

Президент Путин, мудрые мысли о демократии

Осенью 2004 Топоровский опять попытался включиться в избирательную кампанию, в этот раз — президентскую. Опубликовал в «Российской газете» статью с предложением кардинально изменить избирательную систему России (на представительную, по модели Евросоюза). Такие перемены сулили, якобы, принципиальное улучшение связей верховной власти с гражданским обществом. В 2005-м Топоровский «более полугода работал по договору в Администрации президента».

Дело Преображенских, эмиграция

Чета Преображенских

Возможно, не только своими смелыми политическими идеями Топоровский приглянулся кому-то в АП. В 2012 Никита Семенов, адвокат московской галереи «Триумф», бывший в середине 2000-х следователем СК ГУВД Москвы, рассказал корреспонденту «Эсквайра», что, по слухам, в какой-то момент «одному сотруднику Администрации Президента было продано порядка 10-12 поддельных предметов русского авангарда — Кончаловский, Фальк, Кандинский и далее по списку. Огласки эта история не получила».

Никита Семенов, следователь по делу Преображенских

Во всяком случае, достоверно известно, что в 2005 Топоровский русский авангард продавал, зарабатывая на этих продажах миллионы долларов. В связи с одной такой продажей привлекался в качестве свидетеля по громкому уголовному делу. Об этом позже рассказал тот же Никита Семенов, который расследовал это дело. Чета Преображенских продавала поддельные картины. Следствие установило, что они взяли у Топоровского две работы, Кандинского и Малевича, продали их клиенту, рассчитались с Топоровским, а разницу оставили себе. «В деле есть протокол допроса и его расписка в получении почти $3 млн. Топоровский на допросе показал, что картины происходят из семьи Орбели через некоего Камо Манукяна». Были ли они подделками — неизвестно: купил их олигарх, со следователями общаться отказался, на картины не жаловался. В 2008-м искусствовед Татьяна Преображенская была приговорена к девяти годам лишения свободы; ее муж, преподаватель Общевойсковой академии — к восьми с половиной.

Так или иначе, в 2006 Топоровский с семьей переехал в Брюссель; в какой-то момент все они получили бельгийское гражданство. Позже Топоровский заявлял, что работа с коллекцией была главной целью его эмиграции («Главное — возможность реализовать мой культурный проект, о котором я грезил многие годы»).

Тур

В 2009 четыре картины из собрания уже бельгийского коллекционера Топоровского участвовали в выставке «Александра Экстер и ее друзья» во французском городе Туре. Выставка была арестована по заявлению о фальшивках от главы «Ассоциации Александры Экстер» Андрея Накова.Тогда в ходе следствия местный эксперт общего профиля, назначенный следственным судьей Тура, произвел технологический анализ картин, принадлежащих Топоровскому. Результаты не дали однозначного ответа. Теперь Топоровский заявляет, что его собственность была признана судом подлинной. Адвокат Накова сообщил прессе в 2018, что иски Топоровского против Накова по этому поводу многочисленны. В 2017 Топоровский выставил в Генте ту же картину «Флоренция», атрибутируемую Экстер, которая выставлялась и в Туре.

Тот же Никита Семенов рассказал обозревателю The Art Newspaper Саймону Хьюитту, что в 2013 к нему приходил один художник, который утверждал, что продал около 50 картин (в среднем по €1,5 тыс.) «в стиле русских авангардистов» Топоровскому и некоему русскому арт-дилеру с галереями в Париже и Нью-Йорке. Когда покупатели отказались платить, художник обратился в полицию, где показал фотографии проданных работ. «Сравнивая фотографии этих работ с фотографиями с выставки в Генте, я вижу много общего», — сказал Семенов. Но в то время дело против Топоровского и неназанного арт-дилера заведено не было.

Саймон Хьюитт (Simon Hewitt) — британский историк искусства, арт-критик, куратор и фотограф. Изучал историю исскуства в Оксфордском университете. С 1985-го года пишет статьи об искусстве и рынке произведений искусства для ряда международных изданий, включая Art & Auction, The Art Newspaper, Antiques Trade Gazette, Russian Art + Culture, Ведомости и др. С 2004-го года активно пишет о русском искусстве. Проживает в Швейцарии.

Бургомистр Дуайен, министр Гатц, званые обеды

Самые ранние достоверные сведения о жизни Топоровского в Бельгии относятся к концу 2016 - министр культуры Свен Гатц посетил его дом по просьбе бургомистра Эрве Дуайена 2 декабря 2016.

Свен Гатц, министр по делам культуры, молодежи и медиа Фландрии

Топоровский устроил министру презентацию. «О выставке он не говорил», — отметил Гатц. 6 января 2017 они еще раз встретились, теперь в кабинете министра. Топоровский спросил, где он может выставить свою коллекцию. 17 марта сотрудник Гатца отправил ему по почте контакты трех фламандских музеев — MSK, Mu.ZEE и Bozar. 20 марта 2017 министерство сообщило о выставочной идее Топоровского этим организациям по электронной почте: «Сообщаем, что к нам обратился г-н Игорь Топоровский. Среди прочего, он изложил идею новой выставки и попросил нас предоставить ему контакты вашей организации, чтобы подробнее обсудить его планы. Он может связаться с вами по этому поводу в течение недели». Как добавил Гатц, «больше я не интересовался этим делом».

Mu.ZEE и Bozar не решились связываться с большой неизвестной коллекцией русского авангарда, опасаясь подделок. Но директор MSK посчитала письмо Гатца рекомендацией к сотрудничеству.

За полгода до открытия выставки в Генте Топоровский начал устраивать званые обеды для чиновников, спонсоров, коллекционеров, экспертов и прессы в своем шикарно обставленном доме, расположенном в центре Брюсселя. Гостиная и столовая были украшены неизвестными работами Кандинского, Экстер, Гончаровой, Ларионова, Явленского, Поповой, Малевича и др. Среди этих отборных «шедевров» фигурировала и розановская «Червовая Дама». Топоровский во время пресс-обедов обещал переписать историю русского искусства, «слишком плохо известную из-за всех потрясений 20-го века». «Модернизм! Авангард — термин неправильный. Эти художники учились французскому искусству, пост-импрессионизм оказал на них огромное влияние — сначала Сезанн, Ван Гог и Гоген, затем Пикассо и Матисс. Из-за кратковременного сосуществования с коммунизмом авангарду приписывают революционные смыслы. Но даже беспредметное искусство существовало до коммунистического переворота. Придя к власти, коммунисты, не имеющие художественного проекта, хотели заполнить вакуум».

Директор MSK Катрин де Зегер вошла в научный совет фонда Дилегем. Как потом стало известно, MSK получал преимущественное право на выкуп произведений из Фонда. До сих пор Зегер остается единственной, реально пострадавшей от конфликта персоной. Забавно, что выставку русского авангарда в гентском музее рекламировал на своем сайте Люк Мишель, бельгийский политический активист, идеолог местного «национал-коммунизма», родственного российским организациям Эдуарда Лимонова и Александра Дугина. В 2014 Люк Мишель выступал наблюдателем на референдуме о статусе Крыма.

КАТРИН ДЕ ЗЕГЕР, ЦЕНИТЕЛЬНИЦА РУССКОГО АВАНГАРДА

Катрин де Зегер прикасается к авангарду.

Катрин де Зегер родилась в 1955 году в голландском городе Гронинген. Окончила Государственный университет Гента по специальности «история искусств и археология». В первой половине 1980-х работала в Департаменте художественного наследия Брюгге. В 1985 возглавила Выставочный центр города Кортрейк, в 1988 стала одним из основателей Центра современного искусства «Канал» (Kanaal Art Foundation).

Москва, Бакштейн — Кортрейк, Кабаков и Соостер

Илья Кабаков и Иосиф Бакштейн, 1985.

Как и большинство европейцев, она заинтересовалась русским искусством во «времена Горби». В 1991, за два месяца до распада СССР, посетила Москву. Видимо, именно тогда она познакомилась с Иосифом Бакштейном, со-куратором недавней выставки «Между весной и летом. Советское концептуальное искусство в эпоху позднего коммунизма» (Beetween Spring and Summer: Soviet Conceptual Art in the Era of Late Communism, прошедшей в Бостоне и других городах США) и создающим теперь в Москве Институт современного искусства. Вместе они решили провести в Кортрейке выставку Ильи Кабакова — самого известного на Западе художника «русского андеграунда».
Это был период острого интереса Запада к советскому «неофициальному» искусству и резкого противопоставления его искусству «официальному». Правда, небольшой бельгийский город не мог претендовать на серьезную презентацию крупного современного художника. Так что для Кортрейка была выбрана самая невостребованная часть кабаковского творчества — его официальная советская книжная иллюстрация.

Илья Кабаков и Юло Соостер в мастерской Кабакова, 1968.

Собственно же героический «андегруанд» был представлен на выставке старшим другом Кабакова — метафизическим живописцем и сюрреалистическим графиком Юло Соостером (Ülo Sooster), урожденным эстонцем, серьезно пострадавшим от советской власти. Соостер был арестован 27 декабря 1949 вместе с другими четырьмя эстонскими молодыми художниками, требовавшими разрешения на стажировку в Париже. Холодная война все еще продолжалась. Все пятеро обвинялись в антисоветской деятельности и были осуждены по 58-1а статье УК СССР (измена родине) на 25 лет. Соостер до 1956 отбывал заключение под Карагандой, после чего реабилитирован. Участвовал в знаменитой выставке в Манеже в 1962. Как и Кабаков, построил за свой счет мастерскую на Сретенском бульваре, тоже зарабатывал книжной графикой. Умер в 1970 в возрасте 46 лет.

Каталог выставки «Иллюстрация как средство выживания».

Выставка Кабакова и Соостера «Иллюстрация как средство выживания» (Illustration as a Way to Survive) прошла в Выставочном центре Кортрейка в октябре — декабре 1992 при поддержке зегеровского Kanaal Art Foundation и Королевской академии изящных искусств (Антверпен). Как писал в статье к каталогу выставки Бакштейн, официальная советская книжная графика Соостера сыграла очень важную роль в формировании главного «неофициального» направления в искусстве СССР — московского концептуализма 1970-1980-х.

Последствия «Иллюстрации»

Выставку в Кортрейке ни Кабаков, ни Бакштейн, ни Зегер не называют в числе ключевых для своих творческих биографий. В списке «избранных выставок» Бакштейна эта выставка вообще не значится; в разнообразных списках выставок Кабакова обычно ошибочно указывается, что «Иллюстрация» прошла в Королевской академии искусств, Бельгия; Кортрейк никак не упоминается. Зегер также об этой выставке публично ни разу не упоминала. Только в перечнях выставок Юло Соостера указывается и Кортейк, и арт-фонд «Канал».

Тем не менее «Иллюстрация» оказалась в некотором смысле судьбоносным событием, как для ее кураторов, так и для бодрствующего художника.
Кабакова во Фландрии оценили — вскоре его радикальную тотальную инсталляцию «Туалет» (символ советского быта) приобрел Музей современного искусства Гента. Сама же выставка Кабакова-Соостера отправилась в Великобританию, экспонировалась в легендарной галерее современного искусства Ikon (Бирмингем).
Проект продолжился книгой Кабакова «Картины Юло Соостера: субъективные заметки», выпущенной на английском, русском и эстонском языках таллинским издательством «Искусство» в 1996.

Обложска книги Ильи Кабакова "О картинах Юло Соостера. Субъективные заметки»

А Катрин де Зегер с тех пор серьезно занялась исследованием рисунка (не столько «рисунка», сколько «линии в пространстве», как она говорит), став со временем одним из значительных специалистов в этой области.

Эллиптический срез

Из-за того, что огромная часть выдающихся рисунков в искусстве 20 века была создана женщинами, в сферу интересов Зегер внедрилось нечто противоречивое, трудно вербализуемое, находящееся между «феминизмом в искусстве» и его противоположностью — «женским искусством». В 1994 Зегер подготовила выставку с уклончиво-поэтическим названием «Внутри видимого. Эллиптический срез искусства 20 века в отношении, по поводу и исходя из женственности» (Inside the Visible: An Elliptical Traverse of 20th Century Art in, of, and from the Feminine).

Обложка каталога выставки "Внутри видимого…"

Эти словесные кружева заинтриговали коллег. За два года выставка была показана в Институте современного искусства Бостона, лондонской галерее White chapel и художественной галерее западной Австралии. С тех пор за Зегер закрепилось определение «исследовательницы женственности».

В 1997 Катрин была назначена куратором павильона Бельгии на Венецианской биеннале современного искусства. В 1999 заняла пост директора и главного куратора Центра рисунка в Нью-Йорке. 13 лет регулярно публиковала эссе о женщинах-художницах (выпустила их тематическим сборником в 2012). В 2007 стала лауреатом гранта Arts Writers Grant of Creative Capital, учрежденного фондом Энди Уорхола; назначена директором выставок и издательских программ в Художественной галерее Онтарио в Торонто, Канада.

Линия

Конни Батлер и Катрин де Зегер на выставке «О линии».

Пиком ее «рисуночной» карьеры с уклоном в женственность (который она все чаще определяла как «феминизм») стала позиция приглашенного куратора масштабной выставки, прошедшей в 2011 в Нью-Йоркском Музее современного искусства (МоМА). Выставка называлась «О линии. Рисунок в ХХ веке» (On Line: Drawing Through the Twentieth Century).

Добрая половина работ на выставке принадлежала женщинам-художницам из США и других стран, относящимся к послевоенным поколениям. Кураторы «Линии» и авторы выставочного каталога — Конни Батлер (Connie Butler) (глава отдела рисунков МоМа в 2006-2013) и Катрин де Зегер — получили за эту выставку главный приз Международной ассоциации арт-критиков.

Сама Зегер позже рассказывала московским журналистам, что эта важнейшая выставка для нее лично являлась «оммажем русским художницам-авангардисткам», и что название этой выставки концептуально отсылало к известному эссе Василия Кандинского «О линии».

В действительности эта выставка в МоМА, как и большинство других американских выставок, претендующих на «глобальность», естественным образом имела подавляющий американский крен. Конни Батлер, сокуратор «Линии», яркая американская феминистка, не была особо увлечена самыми ранними формами мирового «нового искусства» — ни французским постимпрессионизмом, ни итальянским футуризмом, ни русским авангардом, хотя и признавала их историческую значимость. Из 107 участников «Линии» 33 были американцами; далее шли французы и итальянцы (по 7). Русским отводилось почетное третье место — наравне с бельгийцами и канадцами, они были представлены 6-ю авторами. Правда, все участники из России были рождены в 1880-х — 1890-х, давно мертвы и уже более-менее известны американской публике: Эль Лисицкий, Казимир Малевич, Вацлав Нижинский, Иван Пуни и Александр Родченко (Кандинский числится в МоМА французским художником).

Магдалена Дабровски.

Из «амазонок» на выставке была представлена только Любовь Попова. Хотя в МоМА имеется большой запас графики российских художниц-авангардисток (в т.ч. — Розановой), собственный специалист в то время в музее был только «по Поповой» — Магдалена Дабровски (Magdalena Dabrowski) еще в 1991 сделала выставку Поповой из фондов МоМА и подготовила к ней каталог. В дальнейшем Дабровски писала о Кандинском, Родченко, Малевиче и Хидекеле и, в конце концов, получила признание в качестве эксперта по русскому авангарду. Готовя для «Линии» русский блок, Зегер, естественно, с Дабровски общалась.

После резонансной «Линии» Зегер пригласили в Австралию — в 2012 она была куратором Сиднейской биеннале, в 2013 — куратором австралийского павильона на Венецианской биеннале.

5-я Московская биеннале «Больше света»

В том же 2013 комиссар Московской биеннале и давний ее знакомый Иосиф Бакштейн пригласил Катрин кураторствовать в Москву. Основной проект 5-й Московской биеннале, который Зегер назвала «Больше света», разместился в Манеже. Она и тут говорила об оммаже русским авангардистам. «В моем проекте нет центра. Меня гораздо больше интересует пространство Манежа — просторное, наполненное воздухом и светом. Отчасти оно и подсказало тему — «Больше света». И это, в свою очередь, мой оммаж русскому авангарду — отсылка к футуристической опере «Победа над солнцем», которой в этом году исполняется сто лет. Может, вам это не так интересно, но западных художников по-прежнему завораживают эксперименты русских авангардистов, определивших развитие искусства всего ХХ века».

Куратор Московской биеннале-2013 Катрин де Зегер, министр культуры РФ Владимир Мединский, комиссар Московской биеннале Иосиф Бакштейн

Правда, ничего авангардисткого в России Зегер не сделала, женственно соскользнув в красоту и всемирное сострадание. «С моей точки зрения, — объясняла она тогда корреспонденту «Диалога искусств» Виктории Хан-Магометовой — насилие и уродство, которые мы часто видим на выставках, являются реакцией на буржуазный образ жизни в благополучном обществе, где нет проблем. А люди, живущие в странах, где процветают жестокость, насилие, военные конфликты, в первую очередь приветствуют искусство, в котором есть свет, красота, которое имеет отношение скорее к жизни, чем к смерти… Кроме того, ресурсы Земли не бесконечны. И если мы не изменимся, нам придется жить на голой планете. Особенно любопытно исследовать эту идею в России, огромной стране, где, кажется, девять часовых поясов… Мне очень важно было осуществить этот проект именно в России, где основополагающую роль играет духовная составляющая… Я прочла книгу американской художницы Фрэнсис Старк «Архитектор и домохозяйка». Мне показалось, что ее взгляд на пространство с позиции домохозяйки совпадает с моим. И на биеннале я стремилась сделать пространство домашним, интимным, без внешних раздражителей. Пространство размышления».

MSK и мечты о русском авангарде

Зегер в свой московский год познакомилась с руководством крупнейших российских музеев, посещала Третьяковскую галерею и Русский музей с их представительными авангардистскими коллекциями, встречалась со многими искусствоведами и критиками. И окончательно утвердилась в мысли о том, что авангард — самое ценное из того, что было создано в России, а то и в мире, за последние сто лет. Это как-то загадочно сочеталось с ее умиротворяющими идейными установками.

1 ноября 2013 еще находящаяся в Москве Катрин де Зегер была назначена директором Музея изящных искусств бельгийского города Гента. Немецкая искусствовед Ноэми Смолик, давняя знакомая Зегер, писавшая тексты для каталога 5-й Московской биеннале по ее заказу, позже рассказала, что они с Катрин тогда «задумывались о выставке русского авангарда», разрабатывали «концепции», строили планы.

Ноэми Смолик.

И вот, наконец, в начале 2017 министр культуры Фландрии Свен Гатц написал Зегер о коллекционере Игоре Топоровском, владельце крупнейшей в Бельгии коллекции русского авангарда, и о его желании показать свою коллекцию в музее. Зегер с готовностью согласилась арендовать для показа в новой постоянной экспозиции MSK два с половиной десятка работ из коллекции Топоровского.

В мае 2017 дом Топоровского посетила, по приглашению неназванного «друга», Магдалена Дабровски, давняя знакомая Катрин по Нью-Йорку. Дабровски никаких сомнений в подлинности вещей из коллекции Топоровского тогда не высказала.

Новая постоянная экспозиция МSK, включавшая 24 неизвестные работы русских авангардистов первого ряда, открылась 15 октября. При открытии новой экспозиции Гентского музея г-жа директор повторила слова Топоровского о необходимости «переписать историю русского авангарда» и сказала, что, возможно, уже в конце 2018 в гентском музее пройдет грандиозная выставка русского авангарда из коллекции Топоровского и крупнейших европейских музеев.

ПРОТЕСТЫ СПЕЦИАЛИСТОВ

Сомнительная Розанова . Супрематическая композиция. 1917. Холст, масло. Из коллекции И. Топоровского.

Сомнительная Розанова . Футуристическая композиция. 1915. Холст, масло. Из коллекции И. Топоровского.

Консолидация мнений

Первым публично возмутился составом выставки в гентском музее московский художник Павел Отдельнов, знаток творчества Павла Филонова, по случаю находившийся 15 ноября 2017 в Генте.

«Я прошу прощения, но должно быть стыдно показывать такое количество фальшивого русского авангарда в уважаемом музее», — откомментировал он рекламную страницу Гентской выставки в Фейсбуке. Музей не поленился и ответил: «Дорогой Павел! Мы очень сожалеем, что у Вас есть сомнения, но мы можем заверить вас, что у музея есть необходимые гарантии владельца в подлинности работ…». — «Но у меня нет сомнений, — я уверен! — настаивал Павел. — Я люблю этого художника и знаю его манеру письма прекрасно. Сравните…» (приводились изображения картин подлинного Филонова и того, что был выставлен в Генте). Музей дискуссию не продолжил.

Павел Отдельнов

Собеседник Отдельнова, Емельян Захаров, там же написал о «невыносимом ощущении испанского стыда, которое охватывает тебя целиком, когда ты находишься в этом зале».

Емельян Захаров — совладелец московской галереи современного искусства «Триумф», коллекционер в пятом поколении. Соучредитель компании Cityline, студии «Web Design», клуба-галереи «Дача» на Рублевке, «Рижской Биеннале Современного Искусства». Совместно с Росохранкультурой выпускал многотомный «Каталог подделок произведений живописи».

В январе 2018 Гентскую выставку посетил (и сделал качественные фото) Джеймс Баттервик. По результатом этой поездки Баттервик и Константин Акинша, члены эксперной организации «Проект по исследованию русского авангарда» (RARP), выступили с инициативой открытого письма, которое подписала группа международных искусствоведов, экспертов и галеристов (большинство — русского происхождения, но проживающие за границей, участники проектов RARP).

Константин Акинша (р. 1960) — историк искусства, журналист, редактор. Консультировал первую московскую частную галерею «Марс» по «новой волне» украинского искусства. Кандидат искусствознания, редактор журнала ARTnews, Нью-Йорк. Соавтор книг: «AAM Guide for Provenance Research», 2001; «Beautiful Loot: Soviet Plunder of European Art Treasures», 1995

RARP — Russian Avant-Garde Research Project («Исследовательский проект русского авангарда»). Образован в Лондоне в начале 2015 по инициативе российского миллиардера и коллекционера русского авангарда Петра Авена, председателя совета директоров банковской группы «Альфа-Банк». Основная цель — защита наследия русского авангарда (прежде всего Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова) от подделок.

В письме авторы назвали все экспонаты Топоровского в MSK «вызывающими множество вопросов» и призвали лиц, уполномоченных принимать решения по данному вопросу, разобраться в происходящем (см. приложение). Русская и английская версии The Art Newspaper, а также бельгийская De Standaart опубликовали это письмо 15 января 2018. В Москве и Брюсселе письмо сопровождалось расследованиями собственных корреспондентов — Натальи Шкуренок и Гирт Селс соответственно. Все эти публикации дали отмашку скандалам в прессе, бурным обсуждениям во фламандских властных структурах и, в конце концов, началу судебного расследования.

Хроника развития событий
16 января. МSK выпускает заявление: Фонд Дилегем имеет все необходимое для установления подлинности каждой из работ. Зегер в популярной фламандской телепередаче Terzake говорит: «Мы не можем проводить научный анализ в лаборатории всякий раз, когда получаем работы во временное пользование. Это требует доверительных отношений с владельцем».
17 января. De Standaard цитирует The Art Newspaper Russia (TANR): директор Национального музея истории и искусств Люксембурга Мишель Полфер тоже получала предложение о сотрудничестве от Топоровских, однако «не нашла убедительных сведений о провенансе работ и о том, как они попали в Бельгию». Топоровский сказал Полфер, что занимал высокий пост и получил разрешение на вывоз работ из России от президента Путина. Так что ей было над чем задуматься. Газета настаивает на проведении химико-технологической экспертизы.
17 января. Топоровский обвиняет Наталью Шкуренок в клевете. TANR получает сообщение от адвокатов Топоровского о том, что иск в бельгийский суд уже подан.
18 января. The Art Newspaper (TAN) публикует расследование Саймона Хьюитта с изложением фактов о деятельности Топоровского, полученных от бывшего следователя ГУВД Никиты Семенова (в 2005 Топоровский проходил по делу антикваров Преображенских, торговавших поделками, но вовремя успел эмигрировать в Европу ). Публикация расходится в цитатах по тысячам СМИ во всем мире.
18 января. Министр Гатц предлагает Топоровскому, Генту и MSK провести экспертизу работ.
Топоровские соглашаются на экспертизу нескольких работ, обещают предоставить сертификаты и другую документацию. Но остальные работы музей оставляет в экспозиции — до официального заключения экспертной комиссии. Срок сдачи предварительного отчета комиссии — конец февраля.
Уполномоченная по делам культуры, туризма и мероприятий города Гента Аннелис Стормс заявляет, что MSK «непреднамеренно оказался в центре спора арт-дилеров и торговцев искусством, большинство из которых финансово заинтересованы в этом деле».
Четыре подписанта «письма протеста специалистов» (Константин Акинша, Вивьен Барнетт, Александра Шатских и Наталья Мюррей) возмущаются заявлением Стормс и обещают ответить ей после консультации с юристами.
25 января. Заседание комитета по культуре парламента Фландрии с участием министра Гатца. Тот, указывая на автономию музеев, возлагает на MSK всю ответственность за произошедшее. Депутаты не соглашаются с таким пониманием «автономности» и выносят вопрос о снятии работ из экспозиции в MSK на пленарное заседние парламента (31 января).
29 января. Министр Гатц получает копию расследования TAN из февральского номера. MSK тут же выступает с официальным заявлением: раз «дискуссии о подлинности коллекции Топоровских приобрели столь широкие масштабы», экспертной комиссии будет предоставлен «неограниченный доступ ко всем работам».
30 января. TANR и TAN публикуют совместную статью своих корреспондентов, Хьюитта и Шкуренок, с новыми фактами из криминального прошлого Топоровского от бывшего следователя Никиты Семенова (Топоровский заказал около 50 подделок московскому художнику, но не заплатил за них, тот обратился в полицию; тогда дело замяли), а также от директора Харьковского музея изобразительных искусств Валентины Мызгиной (она рассказала о том, что каталог харьковской выставки 1998 был подделан с целью легализации поддельных работ Гончаровой и Розановой, который теперь находятся в коллекции Топоровского).
31 января. «De Standaard» также публикет информацию о фальшивом харьковском каталоге и сообщает, что работы, выставленные в MSK, застраховал сам Топоровский, а это нонсенс для музейной практики.
31 января. На пленарной сессии депутаты парламента Фландрии голосуют за снятие работ, принадлежащих Топоровскому, с экспозиции в MSK. Музей снимает работы и перемещает на музейный склад.
5 февраля. Министр туризма Петер де Вильде заявил, что гентский скандал наносит ущерб туристическому сектору Фландрии. Эффективность кампании «Фламандские мастера», которая должна привлечь миллионы туристов и стоит €25 млн., поставлена под вопрос.
9 февраля. Министр Гатц сформировал экспертную комиссию под председательством Томаса Лейсена в составе 4-х членов (юриста Йохана Эрау (UGent), председателя фламандского отделения Icom Серджио Сервеллон (он также директор музея Феликса Де Бекка); Фредерика Лена (Музей изобразительных искусств в Брюсселе) и Виллема-Ян Рендерса (куратора Русского искусства Ван Аббеймузеум). Министра заявляет, что Комиссия не будет делать заявления об аутентичности работ, но расследует вопрос о том, действовал ли МSК в соответствии с правилами Icom и какие уроки можно сделать в будущем.
18 февраля. Сработала противопожарная тревога в МSК — уровень влажности у Гентского алтаря упал ниже 30%. Парламент обсуждает ситуацию.
19 февраля. Экспертная комиссия явилась в MSK, но не была допущена в музей. Министр Гатц заявил, что «город Гент, Фонд Дилегем и МSК навязывают неприемлемые условия». Он распустил экспертов и отказался от роли посредника в разрешении проблем MSK. «Музей — это городское учреждение. Теперь вся ответственность лежит на городе Генте».
19 февраля. Экспертная комиссия не смогла получить доступ в музей. Вечером ее члены распространили заявление о приостанавлении работы: «Адвокаты Фонда Дилегем и директора музея, Катрин де Зегер, «выдвинули новые требования, де-факто означающие, что мы не можем начать работу».
В письме, переданном комиссии адвокатом Катрин де Зегер, говорится: «В настоящее время нет возможности для проведения независимого, беспристрастного, спокойного, научного и эффективного расследования со стороны комиссии экспертов».
Министр культуры Фландрии Свен Гатц, которого цитируют бельгийские газеты De Standaard и La Libre, всю ответственность за ситуацию возложил на городские власти Гента, в ведении которых находится музей.
По словам Катрин де Зегер, которые приводит бельгийское агентство Belga, руководство музея «было крайне удивлено» и «расстроено» тем, что работа комиссии была прервана. Де Зегер уверена, что «только международное научное расследование может внести ясность в дело об аутентичности работ, однако оно требует времени». «Очень жаль, что все это случилось именно тогда, когда деятельность музея после реновации была столь успешной», — добавила де Зегер. По ее словам, «такие истории происходят и в других музеях, особенно когда речь идет об авангарде, с которым необходимо соблюдать особую осторожность», однако «проводить химический анализ материалов каждого произведения искусства до его экспонирования экономически нецелесообразно». При этом де Зегер выражала надежду, что скандал с Фондом Дилегем в итоге завершится «объективным и глубоким расследованием». "Фонд Дилегем, основанный Топоровским, собирается провести экспертизу работ в известных международных лабораториях самостоятельно", - об этом заявил глава брюссельской коммуны Жет и по совместительству председатель фонда Эрве Дуайен, не уточнив при этом, когда будут известны результаты исследования.
20 февраля. Гент разорвал договоренности МSK с Топоровским и обязал музей вернуть все работы владельцу.
Глава городского отдела культуры Аннелис Стормс сказала: «Мы оставляем вопрос о подлинности решать владельцу».
Эрве Дуайен заявил, что «комиссия не имела достаточных юридических оснований, а сами эксперты не хотели вступать в диалог с Топоровским». Также Дуайен подтвердил, что Фонд хочет, чтобы работы были изучены известными хим. лабораториями в сотрудничестве с Гентом и MSK. О будущем Музея русского авангарда он сказал: «Если работы окажутся поддельными, мы, конечно, выйдем из проекта. Но, работы, несомненно, подлинные, так что этот сценарий весьма маловероятен».
24 и 27 февраля. Появляются две публикации в «De Standaard», выражающие недоумение по поводу молчания директора MSK и равнодушия к этому факту со стороны Гента. «Директор музея не может позволять себе такие вольности в контексте своих профессиональных обязанностей и в пространстве государственного учреждения, которое она возглавляет».
26 февраля. Фламандские музейщики пишут открытое письмо, в котором заявляют, что «MSK нарушил этический кодекс и законы здравого смысла: заключил соглашение с коллекционером, которого не знает, обладавшим коллекцией, которая «слишком хороша, чтобы быть правдой», в той области (российском авангарде), на которой MSK не специализируется и в которой подлинность и провенанс слишком часто вызывают сомнения. MSK игнорировал предупреждения извне и изнутри. Предварительные исследования провел небрежно, они не соответствовали принятым стандартам, сотрудникам было запрещено обсуждать вопрос подлинности работ».
Музейщики призвали власти Гента «предпринять все необходимое для восстановления доверия к MSK» — созвать комиссию повторно, желательно в международном составе и без заранее выдвинутых условий
26 февраля. Члены российской секции AICA выразили крайнюю озабоченность и заявили, что хотят услышать от Зегер объяснения её позиции.
2 марта. Топоровский обвинил Петра Авена в том, что тот хочет дискредитировать его коллекцию. Он обещал отправить собственные произведения на технический анализ в европейские лаборатории.
5 марта. Открытое письмо фламандских музейщиков: директор MSK подрывает доверие публики ко всей фламандской музейной системе. Королевский институт культурного наследия беспокоится о судьбе Гентского алтаря.
5 марта. Катрин де Зегер на заседании комитета по культуре Гента рассказала, что встретиться с Топоровским ей рекомендовал письменно министр культуры Гатц, а также что у нее тренированный глаз, отличающий подделку от подлинника и что музей, прежде чем выставить работы, шесть месяцев изучал коллекцию с привлечением двух внешних экспертов — Магдалены Дабровски и Ноэми Смолик.
5 марта. Гент вводит в MSK внешний аудит. Задача — выяснить, каким образом MSK изучал коллекцию Топоровского, есть ли в музее специалисты, которые могут проверить подлинность документов и сертификатов (некоторые документы написаны по-русски).
6 марта. «De Standaard» сообщает, что Зегер солгала комитету по культуре — Дабровски и Смолик заявили изданию, что не получали запроса на исследование коллекции Топоровского, напротив, советовали Зегер не марать руки об эту коллекцию.
Ноэми Смолик отметила, что в первый раз увидела работы уже на выставке в музее MSK.
7 марта. Фракция N-VA потребовала от Гента решительности и прозрачности и предложила собрать экстренный совет директоров (советник Карлин Дейне (N-VA)) Городского центра искусств и дизайна (AGB Arts and Design) для обсуждения вопроса, касающегося директора музея.
В тот же день совет директоров AGB Arts and Design отстранил Зегер от должности вплоть до результатов аудита музея. И.о. директора назначен Йохан де Смет.
Зегер на совет не явилась и не предоставила документы, запрошенные комитетом по культуре.
Глава комитета культуры Аннелис Стормс сказала, что Зегер передавала ей документы в частном порядке, но адвокаты запретили передавать их в комитет и разглашать их содержание. Ей тоже придется пройти аудит.
7 марта. Экстренное заседание Совета по искусству и дизайну: Зегер дискредитировала город ложью. Участники проголосовали (10 против 2) за отстранение ее от должности и проведение аудита деятельности музея.
14 марта. Объявлено, что через неделю Ernst & Young приступит к аудиторской проверке MSK (будет выяснено, насколько музей «соблюдал стандартные правила» при работе с внешними источниками). Отчет ожидается к концу мая. Аудит стоит около €45,000.
15 марта. Комитет по культуре, молодежи, спорту и медиа парламента Фландрии обсуждает ситуацию вокруг коллекции Топоровского. Пытаются оценить ущерб, нанесенный скандалом музейной системе Фландрии.
19 марта 2018. Полиция Восточной Фландрии начала расследование в связи с заявлением четырех арт-дилеров, клиентов адвокатского бюро Advocatenbureau SQ, утверждающих, что они пострадали из-за влияния на арт-рынок событий, связанных со скандалом вокруг MSK. Эти арт-дилеры были среди подписавших открытое письмо, которое привлекло внимание к выставке в Генте.
Началось полицейское расследование. Первый обыск прошел в MSK (изъяты компьютеры и документы). Зегер допрошена. Экспонаты из коллекции Топоровского, хранившиеся на складе музея, опечатаны.
Проведен обыск в частном доме Топоровских в Брюсселе (там хранится часть коллекции — работы, атрибутированные Василию Кандинскому, Ольге Розановой, Александре Экстер, Михаилу Ларионову и Любови Поповой).
Другой обыск проведен у члена муниципального совета Гента Аннелис Стормс, отвечающей за вопросы культуры и туризма.
В интересах следствия полиция пока не разглашает информацию о других обысках или о возможных задержаниях. Неизвестно, какая документация и какие картины были конфискованы.

Розанова в фальшивом буклете Харьковской выставки

Разворот каталога выставки произведений из коллекции Харьковского художественного музея и частных собраний «Образ прекрасный»

Поддельный разворот каталога выставки произведений из коллекции Харьковского художественного музея и частных собраний «Образ прекрасный» — с появлением О. Розановой и Н. Гончаровой.

Среди прочего, в статье Хьюитта описывался тяжелый для репутации Топоровского сюжет о подделке каталога харьковской выставки с целью «легализации» сомнительных работ Розановой и Гончаровой.
Валентина Васильевна Мызгина — директор Харьковского художественного музея, заслуженный работник культуры Украины, член Национального союза художников Украины, вице-президент Украинского комитета Международного совета музеев (ICOM).
Директор Харьковского музея Валентина Мызгина рассказала украинскому изданию «Левый берег»: «Вот передо мной сейчас наш оригинальный буклет — на обложке у нас был представлен Крамской, а у него (Топоровского) вообще непонятно кто и что, я таких картин не видела и не знаю, такой картины у нас не было никогда.
Далее, там где он впихивает Гончарову и Розанову — там в сам каталог на место других работ вставлены эти картины. Картины Гончаровой и Розановой — это живопись, и под самими их изображениями написано «приватна колекція», а Топоровский мало того, что размещает сведения об этих картинах в разделе графики, так еще и с инвентарными номерами (которые присваивают только работам из музейного фонда — прим.). На всякий случай мы проверили эти инвентарные номера с шифрованием GR (графика) — но под ними, конечно, проходят совсем другие, графические работы.
Выставка, к которой был выпущен этот каталог, у нас была не в 1992, а в 1998 году. Организовывал ее наш музей вместе с Харьковским клубом коллекционеров. Она называлась «Образ прекрасный» — т.е. женский образ в произведениях искусства. Я вообще просила прислать мне сканы всего каталога, потому что уж коль скоро в этих страницах изменены изображения и вставлены не существующие в оригинале каталожные данные о двух живописных работах, то вполне возможно, эти же манипуляции он (Топоровский — прим.) проделывал и с другими картинами. Но, к сожалению, у господина Баттервика были только эти сканы, только их я и посмотрела, и это — мошенничество чистой воды. (Джеймс Баттервик уточняет, что сканы музею передал не он, а Саймон Хьюитт. - прим. ред.).
Само по себе это происшествие глубоко меня возмущает. Я получила от Баттервика письмо, где он говорит, что владелец коллекции обвиняет Харьковский музей во лжи и клевете. Среди прочих инсинуаций он заявил, что я не была в музее в 92-м году и не могла знать о выставке, каталог которой у него якобы имеется. Но я в музее работаю вообще с 70-го года. И вот передо мной этот каталог. Можно не помнить с 90-х годов точно, какие работы там были представлены — у нас за это время прошли сотни выставок. Естественно, невозможно помнить все работы. Но каталог — это и есть документ выставки. Мы не всегда, к сожалению, имеем возможность издать каталог, но у нас обязательно делаются заверенные печатью и подписью списки каждой выставки. И не случайно Топоровский берет наш музей, достаточно уважаемый в Украине, и в доказательство подлинности и провенанса использует его имя.
Что касается атрибуций, которые не сделал Гентский музей — это, в принципе, объяснимо. Для того, чтобы атрибутировать картину, нужно серьезно и много работать, иной раз годами».

Работа Гончаровой из фальсифицированного харьковского каталога участвовала в Гентской выставке. Работа же Розановой — нет. Возможно, она приберегалась для более важного случая.
Скажем несколько слов об этой сомнительной картине.

Точно известно, что «Червонную даму» Розанова писала. Название картины фигурирует в каталогах трех выставок:
- «Картины Левых течений», Петроград, 1915, №87;
- «Бубновый валет», Москва, 1917, №179;
- Посмертная выставка Розановой, Москва, 1918-1919, №36-47 (из серии игральных карт»).
Но какова была эта работа и куда она исчезла после посмертной выставки Розановой — неизвестно. При этом Червонная дама, по мнению ряда российских исследователей — центральный карточный портрет во всей знаменитой розановской карточной серии (11 портретов), т.к. на нем художница изобразила себя.

Гипотеза червонного «автопортрета» основывается на четырех источниках:
1. Цветной литографии «Червонная дама» из «Заумной гниги» Крученых и Якобсона, 1914-1916
2. Цветной литографии «Одновременное изображение Пиковой и Червонной Дам из той же Заумной гниги», 1914-1916.
3. Сохранившейся розановской ч/б открытке «Червонной дамы», 1914 — дама изображена на ней танцующей.
4. Коллаже Варвары Степановой «Розанова танцует» из серии ее иллюстраций к пьесе Алексея Крученых «Глы-Глы», 1917-1918.

О. Розанова. Червонная дама из «Заумной гниги» Крученых и Якобсона, 1914-1916.

О. Розанова. Одновременное изображение Пиковой и Червонной Дам из «Заумной гниги» Крученых и Якобсона, 1914-1916.

О. Розанова. Игральная карта. Около 1914. Бумага, тушь.

В. Степанова. Розанова танцует. 1917-1918. Из серии иллюстраций к пьесе А. Крученых «Глы-глы».

Из этого набора образов понятно, что червонная дама существовала, как минимум, двух видов — бюстовая и полноростовая танцующая — и была исполнена в разных техниках — холст/масло, цветная линогравюра, тиражная открытка, и, возможно, коллаж.
Другие карточные персонажи такой разнообразной иконографии не имели. К тому же некоторые исследователи (например, Вера Терехина и Фаина Балаховская) находят внешнее сходство между червонной дамой из «Заумной гниги» и известными розановскими автопортретами.
Так или иначе, будь «Червонная дама» действительно обнаружена, это было бы важное событие для всей истории русского авангарда. Попытка подделать фундаментальный провенанс под одну из ключевых розановских работ выдает коммерческую подоплеку всего проекта Топоровского.
Но, по счастью, случай с «харьковской» Розановой приобрел комическую окраску: «Дама червей» в украиноязычном каталоге называлась «Дамой хробакiв» («Дамой червяков»). Настолько неграмотный перевод на украинский был бы абсолютно невозможен в Харьковском музее, издавна культивирующем «украиноговорение» и «украинописание» в городе, по премуществу русскоязычном.

Ошибки создателя «Футуристической композиции» Розановой

«Футуристическая композиция» и «Супрематическая композиция» Розановой в рекламных и прочих материалах о выставке в Генте демонстрировалась в качестве одной из ключевых работ новой экспозиции — на фоне первой была сделана официальная парная фотография куратора и коллекционера, на фоне второй — официальная парная фотография коллекционера с женой. Ни одна видеосъемка не миновала этих полотен. Возможно, поэтому «ошибки» в предметной работе Розановой стали осуждаться в российских специализированных социальных сетях.
Почтовая марка с профилем царя Николая II. (фрагмент «Футуристической композиции» из коллекции Топоровского).
На футуристической композиции 1915 года Розановой изображена красная 25-копеечная марка с профилем царя Николая II, окруженным кириллической надписью «Почта Российской Империи». Но голова Николая II никогда не появлялась на 25-копеечных почтовых марках — его профиль использовался только на монетах. Подобная надпись тоже никогда не использовалась. Российские специалисты также заметили многочисленные ошибки в употреблении буквы «ъ» в надписях на картине.

Вернуться в оглавление журнала "Сомнительная Розанова"