Выставка СРХ в Москве (11 февраля — 11 марта 1907 r.; новый дом Строгановского училища, Мясницкая ул.).

Отзывы прессы

Кочетов Н. Выставка картин «Союза русских художников» // Московский листок. 1907. №61. 5 марта. С.2.

М.Ф. Ларионов — художник, в котором чувствуется крупнейший талант, но талант совершенно еще не определившийся. Наряду с отличным «Весенним пейзажем», пропитанным каким-то дрожащим светом, он показал навеянных японцами рыб, каких-то странных, хотя и интересных павлинов, и двух совершенно уже безобразных купальщиц. Как будто три разных художника писали эти вещи: один — тонко и с чувством воспринимающий природу, другой — странный фантаст и третий — грубый, безвкусный.

Любитель. Выставка картин «Союза русских художников» // Русские ведомости. 1907. №55. 9 марта. С.4.
Из группы «молодых» наиболее интересный и плодовитый — Ларионов. Десяток его картин очень различен по достоинству, и рядом с правдивыми, искренними весенними пейзажами тут есть произведения совершенно неудачные, как «Рыба», «Купальщицы», но в целом подкупает смелость затей юного живучего таланта.

<Б.п.> Выставка картин союза русских художников // Голос Москвы. 1907. №57. 8 марта. С.3.
В последнюю группу мы включаем остальных художников, которые являются или представителями крайнего субъективизма, или экспериментаторами в области красочных сопоставлений, или еще не вполне определившимися талантами. <…> Сюда же относим талантливого г. Ларионова, искреннего, смелого до дерзости и, в сущности, еще не знающего, в какую сторону его тянет. С одной стороны, его влечет к красивому реализму, с другой — к идеализму гг. Кузнецова, Судейкина и др. Из его работ очень хорош «Весенний пейзаж».

Глаголь С. Из жизни искусства. Последние картинные выставки // Московский еженедельник. 1907. №11. 17 марта. С. 33-44.
С недоумением останавливаюсь перед полотнами Ларионова, перед огромными ничего не говорящими тремя рыбами и еще больше перед громадным голубым холстом с уродливыми очертаниями павлина и не то лошади, не то осла (вроде тех, какие бывают на неумелых старинных образах). <…> Чего искал Ларионов хотя бы в своих уродливых купальщицах? Чего искал он в этой уродливой форме, если только это действительно сознательное уродование, а не бессилие ее дать и не способность очень легко удовлетворяться всяким своим опытом?
А между тем, тут же рядом очень хороший реальный этюд того же Ларионова, купленный Третьяковской галереей, этюд, написанный без всяких претензий, с натуры.

Ист. — А. Крусанов. Русский авангард. Том 1. Книга 1.