Теперь принято различать патриота (без кавычек) и «патриота» (в кавычках). Точно так же приходится различать слово (без кавычек) и «слово» (в кавычках). А между тем глашатаи «нового слова» спутали эти две различные вещи и выдают «слово» за слово.
В «поэтических произведениях» нынешних «баячей» (кажется, так изволят себя именовать эти господа) находим «слова» и сочетания «слов» (долженствующие что-то сказать и вызвать какое-то настроение) вроде следующих:

«Сарча, кроча буга на вихроль опохромел пяти конепыт проездоал вза исренькурой смелуб вашуб выньку же рогуловарый спар в том еже спинобрюхинкому бурл се вотарн сумре на ванишест сон чирно куп вспадина».

«И сонеж и соннеж и всатый замыслом и веский господин читана, чтой читок чтоище…»

немос, памос, баос…
червон дроволмире вдрувул
дремиле черезондро фордей.
(Якобы из «речи» хлыста Шишлова).
Сумнотучей и груститстелей
Зовет рыданственный желел…

Сочинение подобных «слов» я объясняю себе прежде всего беспросветным сумбуром и смешением понятий и по части языка, и по части искусства, сумбуром, насажденным в головах и школьным обучением языку, и безобразиями современной жизни.
Кроме того, на этом сочинительстве отражается повальное стремление к самоубийству в той или иной форме. Если не убивают самих себя как живые существа, то, по крайней мере, издеваются над своим родным языком и стараются разрушить его всесторонне. Мстят языку за безобразие и ужасы жизни.

240

Наконец, некоторых толкает на этот путь желание чем-нибудь отличиться, заменяя убожество мысли и отсутствие настоящего творческого таланта легким и ничего не стоящим сочинительством новых «слов».
В моем «Сборнике задач по введению в языковедение по преимуществу применительно к русскому языку» (Петербург, 1912), под № 39 и 44, можно найти «слова», вроде облюбованных «будетлянами» (тоже хорошее «слово»): «пермисат, мыргамать… пуркалбан… куртулбас… вырдугут, выкороть… водокорак, пуриклака»…
Но эти «заумные слова» приводятся мною в опровержение ходячего мнения, что «слова состоят из звуков», точнее, из букв.
Ведь этих красующихся на бумаге или же на доске «русских слов» мы даже прочесть не в состоянии, если в них имеется изображение, по крайней мере, двух таких букв, которые связаны с представлением слогообразования, т. е. если эти слова состоят более, чем из одного слога. И это потому, что в русских многосложных словах ударение может сопровождать любой слог, а произнесеное с ударением возможно только при «понимании» слова. Написанное пугала можно прочесть трояко, в зависимости от значения: и пýгала, и пугáла, и пугалá. Точно так же и гóсти, и гостú, пóлка и полкá и т.д.
Да, впрочем, даже при односложности нельзя иногда решиться на произнесение написанного, если его не понимаем. Это касается прежде всего написаний с буквою е. Если действительное слово лев может быть прочитано двояко, то со звуком э, то со звуком о, наподобие того, как и при многосложности (двоякое произношение написаний небо, падеж и т.п.), то это, само собой разумеется, применимо тоже к «заумным» написаниям вроде сет, чер, бен и т.п.: или сет, чор, бён (с'о), или же сет, чер, бен (с'э).
В своих лекциях и сочинениях я стараюсь подчеркнуть всю бессмыслицу и всю недопустимость подобных «слов» и вместе с тем опровергнуть ходячее мнение о том, что «слова состоят из звуков» или «букв».
Конечно, есть простое средство перевести эти якобы слова в разряд настоящих слов, а именно: назвать, например, собаку, кошку или другое животное Куртулбáс или Куртýлбас, или наконец, Кýртулбас, ну, и тогда получится слово со смыслом, не заумное. Вместо кошки или собаки можно воспользоваться чем-нибудь другим, например, какою-либо местностью, имением или т.п. Таким образом, явится новое собственное имя, но непременно приуроченное к какому-нибудь представлению из внешнего, внеязыкового мира. Сюда, ведь, тоже относится целая масса названий разнообразных спецификов, или лекарственных средств, в роде хотя бы, Усатина, Кефальдола, Стимулола и т.д.

241

Есть люди, обладающие способностью произносить целые ряды «заумных слов». Я сам принадлежу к этим людям. Я могу в течение нескольких часов извергать из себя, с разнообразной интонацией, произносимые целые, производящие впечатление каких-то стихов, какого-то рассказа или какого-то изложения. Вот пример, передаваемый приблизительно с помощью русских «букв» в их отношении к русским «звукам»:

Караменота селулабиха
Кеременута шёвелесула
тиутамкунита чорчорпелита
и т. д. и т. д., без конца.

Это можно произносить то громко, то шепотом, то с воодушевлением, то совершенно спокойно, то в просто повествовательном, то в вопросительном тоне, и т.п., и каждый раз производить другое впечатление и вызвать другое настроение.
Но разве это слова? Разве это живая речь человеческая? Нет, это просто исходящие из человеческого рта звуковые экскреции или извержения, по своей словесной ценности стоящие ниже восковых фигур, намекающих все-таки на живых людей.
Из человеческого тела могут исходить разные звуки и разные звукосочетания. Но если они выходят даже изо рта человеческого, и если они даже совпадают со звуками и звукосочетаниями речи человеческой, они могут составлять слова и словосочетания только при непременном условии, что эти слова и словосочетания ассоциируются или сцепляются в человеческой психике с представлениями известного значения и подходят тоже под известные свойственные языку морфологические, строительные типы.
Некоторые «будетляне» гордятся тем, что они упразднили знаки препинания, упразднили правописание, упразднили слова в их общепринятом значении, упразднили смысл речи человеческой. Пусть гордятся, но мы им завидовать не станем.
Раньше мы слыхали россказни о «самодержавном народе». Теперь их сменили лозунги «самодержавного искусства», не стесняющегося ничем и разрушающего все, что попадет под руку. Своеобразное понимание «самодержавия», или, скорее, его смехотворной травестиции!

Примечание
Некоторые подробности о связях академика Будуэна де Куртэне и футуристов имеются в книге Виктора Шкловского "Жили-были".